- Андрей. Да и Вера не отрицала, там никаких сомненийне было, все было совершенно очевидным.

- И все-таки я не понимаю, - упрямо стояла на своем Настя.- Это могло быть очевидным для Андрея Николаевича и даже, может быть, для вас,но для детей… Кристина родилась в девяносто третьем, Дине было восемь лет,Ярославу - почти шесть, о каких сомнениях или их отсутствии может идти речь?Откуда дети в таком возрасте могли знать, спят их родители вместе или нет?Откуда им знать, могла мама забеременеть от папы или не могла? То, что АндрейНиколаевич принял Кристину, как свою родную дочь, - это его дело, его решение.Но зачем детям-то, сказали о том, что она не от него? Вот я чего понять немогу. Вы простите, Элеонора Николаевна, что я так цепляюсь, к вам, но мне важнопонять, какой была Кристина, а для этого я должна восстановить всю картинусемейной aтмосферы и взаимоотношений в этой семье, чтобы потом понимать, какформировался ее характер, ее менталитет. Понимаете?

- Понимаю, - вздохнула Лозинцева. Насте показалось, чтоона немного успокоилась. - Наш отец всю жизнь служил в разведке, и он накрепковнушил нам, что, если человеку есть, что терять, он должен жить без секретов.Иначе появляется повод для шантажа. Если ему терять нечего, тогда другое дело.Отцу было что терять, вы не поверите, но для того, чтобы усыновить Андрюшу, емув свое время пришлось получать разрешение руководства, и разрешение это онполучил, только дав слово, что усыновление не будет тайной. И Андрею было чтотерять, когда родилась Кристина, он к тому времени был уже довольносостоятельным человеком, а со временем стал еще богаче, Отец же Кристины -человек ненадежный, сомнительных нравственных качеств, и у Андрея были всеоснования бояться… ну, вы сами понимаете, чего. Для моего брата не существуетпонятия «кровные» и «некровные», он умеет любить людей просто так, независимоот степени родства, но он - человек разумный и предусмотрительный. Этот Воркуль- неудачливый бизнесмен, и он мог попытаться тянуть из Андрея деньги подугрозой разглашения тайны.

- Воркуль? - вскинула брови Настя.

- Валерий Воркуль, любовник Веры, отец Кристины.

Настя сделала еще одну пометку в блокноте. Валерий Воркуль.Интересно, знал ли он о том, что у него растет дочь? И если знал, то виделся лис ней? И если виделся, то знала, ли Кристина, что это, ее родной папа? Все этонужно выяснять, чтобы составить полную картину характера и, образа мыслейдевочки.

- Вы сказали, что Андрей Николаевич был состоятельнымчеловеком и со временем стал еще богаче. Но мне показалось, что вы живете болеечем скромно,- осторожно заметила Настя. - Отчего так?

«Если начнет плести несусветицу, значит, все ложь, -подумала она. - Значит, есть у этой семьи тайны, а все остальное - простокрасивые слова. Куда деньги-то девались, если их было много? А если их и небыло, то Лозинцеву нечего было бояться шантажа».

- Вера обменяла детей на деньги, - просто ответилаЭлеонора Николаевна. - Она поставила перед Андреем условие: или она забираетдетей, или он дает ей достаточно денег, чтобы она могла купить себе жилье заграницей и сделать вложения, на доходы от которых можно жить. Тогда детей онаоставит ему. Андрей отдал ей все, себе оставил самый минимум. И детей, конечно,оставил. Он их очень любит.

Н- да, чем дальше -тем страньше, как говорила Алиса,находясь в Стране чудес…

Никотин тем временем неторопливо листал фотоальбом, подолгувсматривался в снимки, хмыкал, что-то бормотал себе под нос. Лозинцева зорконаблюдала за ним и, разговаривая с Настей, не отрывала глаз от альбома.

Они разговаривали еще долго, Настя старательно записывалавсе, что рассказывала Элеонора Николаевна, но в конце все-таки пришла кубеждению, что без беседы с ее братом обойтись никак невозможно.

- Нет, в рабочие дни вам вряд ли удастся с нимпоговорить, - покачала головой Лозинцева, - он приходит поздно и оченьуставшим.

- А в выходные? Вот, например, сегодня?

- Сегодня они со Славиком играют в пейнтбол и вернутсячасов в восемь, не раньше.

- Где они играют? - Настя приготовилась записывать.

- На базе «Юг», это по Симферопольскому шоссе, десятыйкилометр. Неужели вы собираетесь его там искать?

- А почему нет? Фотографию его мы видели, вы самисказали, что ваш брат очень высокий, и племянник тоже. Я думаю, мы их без трудатам найдем. Если они, конечно, действительно там, - добавила Настя, делая вид,что что-то записывает, и искоса поглядывая на Элеонору Николаевну. Что-то ужочень она старается оградить братца от контактов с милицией…

Бычков поднял голову от альбома и виновато улыбнулся:

- Элеонора Николаевна, можно мне заглянуть к Дине? Уменя к ней есть пара вопросов.

- Я позову ее. - Лозинцева собралась встать, но Никотинжестом попросил ее остаться на месте.

- Да не беспокойтесь, я сам. Вы мне только скажите, гдеее комната. Такие вопросы лучше задавать с глазу на глаз.

- От кухни вторая дверь налево.

Никотин вышел. В кухне повисло молчание, в котором уже небыло напряжения, а был некий вакуум, делающий невесомыми и несущественнымилюбые вопросы, соображения и чувства. Настя подумала, что напряжение былосвязано с присутствием Назара Захаровича и исчезло вместе с ним.

Но почему? Неужели его неприкрытый мужской интерес к этойнемолодой, но очень приятной женщине заставлял ее так нервничать? Да нет же,глупости. Никотин, конечно, вовсе не стар, и вполне нормально, если онинтересуется женщинами, но напряжение и нервозность Элеоноры Николаевнывозникли сразу же, едва они переступили порог квартиры, а в тот момент никакогомужского интереса дядя Назар еще не демонстрировал да, наверное, и неиспытывал. Что там можно было испытывать-то, в полутемной прихожей, когда еще идвух слов не было между ними сказано?

- Анастасия Павловна, - неожиданно заговорилаЛозинцева, - можно задать вам вопрос?

- Да, конечно, - рассеянно отозвалась Настя, думая освоем.

Но Лозинцева снова умолкла. Она сидела, отвернувшись к окну,за которым капал холодный апрельский дождик, и в какой-то миг Насте показалось,что она плачет вместе с этим нескончаемым безрадостным дождем. Плачет точно также безрадостно и нескончаемо.

- Вы что-то хотели спросить? - напомнила она.

- Нет, извините… Это я так.

- Ладно. Тогда я спрошу, если позволите. Вы считаетеправильным, когда дети знают правду о своем происхождении?

- Да, - твердо ответила Элеонора Николаевна, - я считаюэто правильным. В принципе.

- А не в принципе?

- А не в принципе, то есть в данном конкретном случае -не знаю. До недавнего времени я была уверена, что родители правильновоспитывали нас с Андреем, и я радовалась, что Андрей точно так же воспитывалсвоих детей, и родных, и неродных. Неважно, чья кровь в тебе течет, важно,какой ты человек. Разве это неправильно?