Но внутри меня полный штиль. Он в меня, и правда, что-то вкачал.

Сумасшедший…

Я даже чувствую аппетит, а не привычную тошноту. Хочу каперсы… В голове очень чётко рисуется картинка баночки с маринованными каперсами. Сглатываю резко приливающую слюну. На самом деле я не любитель, и едва ли могу припомнить их вкус. Но мне так хочется, что я машинально встаю. И креветки. Креветки и каперсы.

Очень срочно. Прямо сейчас!

Натягиваю джинсы и футболку. Выхожу в прихожую.

—Тори?— выглядывает Борис.— Ты куда?

Напряжённо застывает.

—В магазин.

—Зачем?

—Мне нужны каперсы и… Да какая разница? Я хочу пройтись и купить себе покушать.

—Это плохая идея,— повернув в замке ключ, забирает его.— Мы можем всё заказать, нам доставят.

—А чем плоха идея прогуляться?

—Ты же всё понимаешь.

—Открой дверь, пожалуйста.

—Ты хочешь уйти?— со скрытой угрозой в голосе.

—Ты же знаешь, что да. Хочу. Но пока не могу.

—Ты не оставила идею вернуться к этому альфонсу?

Эх… не видать мне каперсов… Не разуваясь, иду на кухню. Достаю маленькую баночку маринованных корнишонов. Открываю и, истекая слюной, жадно ем прямо из банки, глядя в глаза Борису. И это такой гастрономический оргазм!!.. Со стоном облизываю с губ острый маринад.

Телефон в заднем кармане тихо вздрагивает. Это Стеф! Трясущимися руками достаю прямо на глазах у Бориса.

«Малого забрал, через полчаса буду у тебя».

В груди оглушающе пульсирует. Я свободна! Свободна!! Не знаю, надолго ли… Но Илюшка со Стёпой!!! Моему сыну хорошо. И мне тоже! Чувствую небывалый прилив сил.

Теперь осталось выйти отсюда. Я не хочу, чтобы Стёпа сорвался на Бориса.

—Что это за телефон?

Не отвечая, прячу в задний карман.

—Борь… можно задать тебе вопрос?

—Задай.

—Пациент мёртв. Сколько ни реанимируй труп, всё равно скоро все приметят признаки разложения.

—В чём вопрос?

—Может, всё же похороним? Не позволим любоваться окружающим на гниющий и воняющий труп наших отношений? Не станем позориться?

—Мы всё наладим,— как заезженная пластинка, мантра, в которой остался только звук и потерялся смысл.

—Борь…— сползаю по стене на корточки и сажусь перед ним,— я Державина люблю. Безумно!

—Больше, чем Илью?

—Я их обоих люблю. Моё сердце не делит. Когда мы втроём, мы счастливы.

Отпусти нас с Илюшкой. И я сделаю всё, чтобы он уважал тебя как отца.

—Нет. Придётся выбрать, Тори. Семья или любовник.

—Любимый.

—Что?

—Любимый.

—Хватит. Не позорься. Мне очень неприятно это слышать.

—Отпусти нас, пожалуйста. Ни счастья, ни покоя, ни тыла у тебя больше не будет со мной. Только от всей души ненавидящая тебя женщина за спиной. Как будешь с этим жить? Сколько протянешь? Когда и как я тебя ударю в ответ, подставлю, кину? Не страшно?..

—За что ударишь?..— опускает он взгляд.— Не я изменил тебе.

—За насилие.

—Выбор — это не насилие.

—Это не выбор. Это шантаж. Издевательство над моим сыном. Я такое не прощу.

И обязательно ударю. В самое слабое место. Это отложенная публичная казнь.

Каждый вечер я ложусь с мыслью, как уничтожить тебя. Каждую ночь я её думаю. И ведь я выжду момент и уничтожу. Тебе не страшно держать рядом врага?

—Тебе нужен психиатр.

—А психиатр считает, что он нужен тебе.

—Тори, я не могу, понимаешь?

—Почему?..

Он отходит к окну, складывая руки за спиной в замок.

—Потому что…

—Ты зациклился. У тебя даже нет ответа — зачем это всё. Неужели ты думаешь, что я подпущу тебя? Лягу с тобой в постель, начну создавать тебе уют и поддерживать твой статус?

—Ты от этого только выиграешь сама. Неужели ты не понимаешь?— устало.

—Выиграю что? Миллион?

—Значительно больше!

—Для меня это не мотивация.

—А что мотивация? Давай попробуем договориться.

—Давай…— пожимаю плечами.

—Что тебе нужно?

—Многое. Например — смех, расслабленность и счастье на лице Илюшки. Чтобы он чувствовал себя свободным от оценок и любимым просто так!

Задумчиво смотрит в окно.

—Так не бывает.

—У тебя не было?

—Нет.

—И у меня не было. А у него пусть будет, Борь! Лучше, чем у нас с тобой.

—Ты считаешь, что я плохой отец?

—А ты считаешь — хороший?

—Я стараюсь не повторять ошибок своего. Контролировать жизнь сына и уделять ему время. Вкладывать в его будущее.

—Он счастлив от этого?

—Дети неблагодарны… Но когда вырастет, он оценит моё участие в своей жизни гораздо выше твоего, Тори. Я даю ему будущее.

—Наверное, мой отец, отобрав моего ребёнка, думает точно так же, что когда-нибудь я оценю его участие.

—Именно!— оживает он, разворачиваясь ко мне с энтузиазмом на лице.

—Нет, не оценю. Идите к чёрту со своей больной заботой. Обо мне есть, кому заботиться. А… и кстати, я беременна.

—Что?..

—У нас со Стёпой будет ребёнок. Поэтому судиться тебе за сына придётся с глубоко беременной женщиной. И я тебе гарантирую — процесс будет максимально скандальным и публичным.

Он устало закрывает глаза. Трёт переносицу пальцами.

—Это же неправда, да?

—Правда! Мы очень хотели ребёнка и на порыве чувств его зачали.

Демонстративно постанывая от удовольствия, ем огурец. Когда я была беременна Ильёй, то тоже поглощала их банками.

—Какой срок?

—Какая разница?

—Он не может быть большим. Проблема ещё решаема.

—Это не проблема, это счастье, Борь. Как ты поставишь вопрос сейчас? Я должна выбрать между младшим и старшим? М? Давай, сформулируй этично. Порази меня!

—Ты сама допустила эту ситуацию!!— тихо взрывается, губы белеют.

—Борис, закопай этот труп, умоляю тебя,— складываю вместе ладони.— Я сохраню твоё достоинство максимально. Никаких скандалов. Мирный человечный развод. И хорошие отношения после. Люди пошепчутся неделю и забудут. Или… наше бельё прополоскают во всех СМИ. Месяцами будут полоскать, пока не уничтожат твою столь ценную репутацию.