Ослепительная белая вспышка скрыла от меня незнакомую комнату и людей, находившихся в ней. А затем пришла спасительная прохлада. Она сбила жар, пробилась в разум и очистила его от чужой воли.

– А! – вскрикнул кто-то рядом, и я распахнула глаза.

Махир отшатнулся от меня. Он накрыл лицо ладонями.

– Глаза, – застонал Алтаах. – Глаза…

Медленно выдохнув, я посмотрела на затухающее «Дыхание Белого Духа». А затем по полу застучали каменные бусины – браслет порвался и разлетелся на части.

– Благодарю, Отец, – пробормотала я и тяжело опустилась на пол.

Но уже через мгновение опомнилась, вскочила на ноги и бросилась прочь из дома, едва разминувшись в дверном проеме с двумя бальчи, спешившими на помощь своему хозяину. Путь мне преградил третий бальчи, мой бальчи. Рука его взметнулась, и пальцы сжались на моем горле. Воздуха стало не хватать, и я захрипела. Заскребла ногтями по руке прислужника, даже оставила кровавый след, но он, кажется, вовсе не заметил этого.

Бальчи наступал, тесня меня к краю площадки, на которой стоял дом. Те прислужники, бежавшие на стоны махира, даже не посмотрели в мою сторону, а вот тот, кто был отправлен прислуживать и защищать, готов был скинуть вниз…

– Бальчи, – прохрипела я.

– Не трогать! – закричал Алтаах, и пальцы прислужника разжались в то же мгновение.

Всхлипнув, я накрыла горло ладонью и побрела к спуску, потрясенная всем произошедшим. Мысли, словно обезумевший табун, мчались стремглав, не позволяя даже оглядеться. Они метались между воспоминанием, пробужденным махиром, помощью Белого Духа и моим несостоявшимся убийством. Слезы, уже дрожавшие на ресницах, наконец сорвались и покатились по щекам. От страха и пережитого волнения у меня на миг подкосились ноги, но крепкая рука убийцы заботливо поддержала, будто и не пыталась минутой назад удавить и сбросить с горы.

Вывернувшись, я взвизгнула:

– Не трогай меня!

После привалилась спиной к каменной стене и судорожно вздохнула. Надо было прийти в себя, надо было успокоиться и всё обдумать, надо…

– Боги, – прошептала я и, закрыв глаза, постояла так еще некоторое время. Наконец шумно выдохнула, стерла слезы и возобновила путь.

Бальчи после моего вскрика так и остался стоять в стороне. Он не притрагивался ко мне, не желал успокоить или как-то объясниться. Впрочем, я и не ждала этого от тени великого махира. Он за собой вины не ощущал, и это было понятно. Бальчи исполнял свой долг – карать любого, кто причинит зло его господину. Для этого его растили и обучали, а я была лишь пленницей, имевшей определенную ценность, но не для прислужника. Нужна я была хозяину, но не псу.

Постепенно сердцебиение унялось, слезы высохли, и мысли начали выстраиваться в стройную цепь рассуждений, так привычных мне, а потому успокоительных. Я даже намеренно изобразила на лице улыбку, хоть улыбаться было некому, но так ко мне возвращались твердость духа и уверенность в своих силах.

Итак, что мы имеем? А имеем мы вторжение в мое сознание и явление новых воспоминаний. Отложив ненадолго размышления о том, что увидела благодаря стараниям Алтааха, я вернулась к самому событию. Во-первых, он использовал браслет, который помог подчинить мой разум, и лишь после этого махир начал его взламывать, если можно так выразиться. Что это означает? Должно быть, уверенность в том, что сам он не сумеет преодолеть защиту Создателя. И в результате так и не преодолел ее. Белый Дух изгнал его из моей головы и очистил мой разум.

– Спасибо, – еще раз шепнула я, подняв взгляд к небу.

Во-вторых… Почему сейчас? Десять дней он давал мне возможность делать, что хочется, а сегодня вдруг решил действовать решительно. Не уговаривал, не подбирал ключики, чтобы открылась добровольно или хотя бы позволила помочь себе вспомнить. Но повел себя как какой-нибудь вор. Взял отмычку-браслет и вторгся в мое сознание. Напористо, грубо, насильно… Есть этому причина или же я попросту пытаюсь найти то, чего нет, и Алтаах всего лишь решил не тратить более времени на обхаживания, раз Рахону это не удалось за десять дней? Может, и так, может, и так…

Впрочем, ответа на этот вопрос получить было неоткуда, и мои мысли наконец переместились на вырванное у меня воспоминание. И я попыталась ухватить прежде всего то, что казалось мне наиболее важным, и это были не люди, хотя и они представляли интерес.

– Что вы с ней сделали? – повторила я слова седого мужчины. – Вы влезли ей в сознание… Влезли в сознание…

И сорочка. На мне была та самая сорочка, в которую я была одета, когда очнулась в пещере охо. Сорочка и беспамятство… То есть тот самый момент, после которого я оказалась в Белом мире? В сорочке и без памяти. Похоже на то. Значит, мне влезли в голову и забрали воспоминания о моей жизни, так? Кажется, так. Но зачем? И почему в сорочке? Вытащили из постели? Или же ворвались, когда я готовилась отойти ко сну, раз разделась? Ну не раздели же они меня сами!

– Или раздели? Зачем?

Раздраженно передернув плечами, я ступила на дартан-ката, но не пошла к себе. Занятая размышлениями, я направилась дальше. Итак, мне влезли в голову, теперь я это знаю. Новый вопрос – кто? Кто-то из тех, кто находился в той комнате…

– Гостиная, это была гостиная, – сказала я сама себе.

Да, кто-то из тех, кто находился в гостиной. Но кто? Я узнала черноволосого мужчину, больше никого. Перед внутренним взором снова встал незнакомец, которого я знала, но благополучно забыла чужими стараниями. Нахмурившись, я остановилась и отрицательно мотнула головой – он мне не друг. Друг не мог смотреть так зло, а черноволосый прожигал меня злым взглядом. Он совсем не был похож на себя из другого воспоминания. Тогда в его глазах было любопытство, но ни капли злобы. А тут была. Нет, друг так не смотрит. Вот седой, кажется, был другом. В его голосе звучал искренний гнев, и направлен он был не на меня в отличие от взгляда черноволосого.

Кто там еще был? Мужчины в форме…

– Гвардейцы, – ответила я сама себе.

Точно, это форма королевских гвардейцев. И я вновь остановилась, потрясенная этим знанием. Будто я сто тысяч раз смотрела на эту форму, потому что знала ее в точности, как какое-нибудь модное платье. Но для этого знания я должна была жить в королевском дворце, иначе откуда я так хорошо знаю форму тех, кто охранял самого короля? Может, я была фрейлиной?

Усмехнувшись, я повернула голову и посмотрела на водопад.