слово так и не было произнесено. Под влиянием овладевшего им безумного страха Джордж Финч не стал медлить. По натуре, как вы, наверное, и сами догадываетесь, он не был человеком, способным совершить насилие, но бывают случаи в жизни, когда насилие – и не что иное, как насилие – может дать удовлетворение человеку. С быстротой молнии перед ним пронеслась картина всего того, что произойдет с ним, если он не будет действовать решительно и быстро. Он будет арестован, он будет отправлен в тюрьму, он будет брошен в холодную камеру! И Молли вернется и не найдет никого, кто приветствовал бы ее, и – что хуже всего! – никого, с кем она могла бы венчаться на следующее утро!

Джордж принялся действовать, нисколько не колеблясь. Ухватившись за один край скатерти, он потянул его вниз, вместе с яблочным пирогом, с графином воды, с хлебом, картофелем, салатом и жареным цыпленком. Он высоко поднял свое белое знамя в воздух и в мгновение ока накинул его на голову полицейского. Со всех сторон послышались удивленные возгласы. Видно было, что этот инцидент глубоко заинтересовал присутствующих. «Фиолетовый Цыпленок» принадлежал к тем веселым, беспеременным ресторанам, в которых царил дух истинной богемы и истинного юмора. Но даже в «Фиолетовом Цыпленке» подобный случай не принадлежал к числу обыденных событий и неизбежно должен был привлечь всеобщее внимание.

Четверо посетителей от души хохотали, держась за животы, пятый только воскликнул: «Вот так-так!» Шестой, точно приглашая всех посмотреть на интересное зрелище, воскликнул: «А, ну-ка, поглядите на это!» Нью-йоркский полицейский никогда легко не сдается. Из-под белой скатерти протянулась вперед рука и ухватилась за плечо Джорджа, другая рука стала шарить в воздухе, желая нащупать горло своего врага, между тем как первая пятерня все крепче и крепче сжимала его ключицу. Джордж Финч находился сейчас в таком состоянии, в котором человек не может допустить подобного обращения с собой. Его рука метнулась вверх и ударилась во что-то чрезвычайно твердое.

– Так его, так! Молодец парень! А, ну-ка, еще раз!

Эти слова принадлежали официанту Джузеппе, который был вполне убежден, что человек под скатертью ни в коем случае не принадлежит к числу искренних друзей «Фиолетового Цыпленка». Джордж Финч не замедлил последовать его совету. Скатерть сильно заволновалась, и рука соскользнула с плеча Джорджа.

А в это мгновение из глубины ресторана послышались громкие крики, и тотчас же все огни погасли. Ничто другое не могло бы больше соответствовать целям и желаниям Джорджа Финча. Мрак был именно то, в чем он сейчас нуждался. В два прыжка очутился он у пожарной лестницы и с такой же скоростью стал взбираться наверх, с какой миссис Вадингтон, незадолго до него, спускалась по этой же лестнице вниз. Достигнув крыши, Джордж остановился, чтобы перевести дух, и вместе с тем стал прислушиваться к суматохе внизу. Внезапно он сквозь шум расслышал звук, ясно свидетельствовавший о том, что кто-то еще поднимается по лестнице. Джордж быстро метнулся на маленькую веранду, где стояла его кровать, и спрятался под нею. Он понимал, что было бесполезно искать спасения в самой студии. Туда первым делом направились бы его преследователи. Джордж долго лежал, затаив дыхание. Вскоре совсем близко от него послышались шаги. Дверь, которая вела с крыши в студию, отворилась, и кто-то зажег свет в студии…

* * *

Предполагая, что человек или люди, которые поднимались по лестнице, принадлежали к числу преследователей, Джордж Финч сделал вполне простительную ошибку. Но совершенно случайно обстоятельства сложились так, что его поспешное бегство из «Фиолетового Цыпленка» прошло никем незамеченным.

Во-первых, на помощь пришел официант Джузеппе, который заметил, что полицейский (не кто иной, как Гэровэй) вот-вот освободится от облегавшей его голову скатерти, и, будучи чрезвычайно преданным владельцу ресторана, треснул гостя в лоб чайником. Это до некоторой степени затуманило поле зрения полицейcкoгo, a к тому времени, когда он снова обрел способность мыслить, в ресторане погасли огни. Одновременно с этим луна, явно оставаясь на стороне Джорджа и желая оказать ему возможно большую помощь, спряталась за тучку и долго не выглядывала оттуда. Таким образом, ни один человеческий глаз не мог видеть, как бедный художник поднимался по лестнице, ища спасения в бегстве. Что же касается шагов, которые Джордж услышал на запасной лестнице, то они принадлежали одной юной паре, которая, подобно ему самому, думала лишь о том, как бы скорее убраться из опасной зоны. И до такой степени были они далеки от каких-либо враждебных намерений по отношению к Джорджу, что каждый из них, случись им увидеть его, пожелал бы ему полной удачи и посоветовал бы спешить. Эта пара состояла из мадам Юлали и мистера Джемса Гамильтона Бимиша.

Гамильтон Бимиш прибыл в «Фиолетовый Цыпленок» в сопровождении своей будущей жены спустя несколько минут после Джорджа. Как и последний, он убедился, что ресторан весь занят вплоть до последнего столика. Но, в отличие от Джорджа, Гамильтон Бимиш не примирился с судьбой, отнюдь не считая, что положение не может быть как-нибудь изменено к лучшему. Пустив в ход все магнетические действия своей величественной особы, он заставил администрацию ресторана произвести на свет специальный столик, который был поставлен в проходе, соединявшем закрытый ресторан с прилегавшим к нему садом.

Вначале пребывание в этом месте было сопряжено с большими неудобствами. Дело в том, что официанты, шмыгавшие взад и вперед, невольно натыкались на стул мистера Бимиша, что, согласитесь, в высшей степени неприятно, когда человек занят беседой с любимой девушкой. Но наступил момент, когда эти неудобства совершенно сгладились и даже оказались важным стратегическим преимуществом. Когда переодетые полицейские приступили к облаве, Гамильтон Бимиш как-раз наливал даме сердца жидкость, которая, по уверению администрации, называлась шампанским. Его действия были прерваны огромной ручищей, тяжело опустившейся на его плечо, и чей-то грубый голос объявил ему, что он арестован.

Для потомства так и останется не разъясненным, догадался ли бы Гамильтон Бимиш пустить в ход хитроумный план Джорджа, заключавшийся в том, чтобы окутать голову полицейского скатертью, а затем поставить ему фонарь под глаз. Необходимость в подобном поступке была устранена тем, что свет внезапно погас, и вот тут-то сказалось, до чего выгодно было для Гамильтона Бимиша и его спутницы то обстоятельство, что они находились в таком неудобном, казалось бы, месте.

От столика, стоявшего в проходе, до запасной пожарной лестницы было лишь несколько шагов, и Гамильтон Бимиш схватил свою невесту за руку и потащил ее за собою. Поставив одну ногу на первую ступеньку лестницы, он, не говоря ни слова, с такой