силой подтолкнул вверх мадам Юлали, что в ее душе не могло оставаться сомнений насчет его намерений. В следующее мгновение мадам Юлали уже мчалась вверх, по направлению к крыше, а Гамильтон Бимиш следовал непосредственно за нею. Достигнув конечной цели своего путешествия, они остановились и стали смотреть вниз. В «Фиолетовом Цыпленке» все еще царил мрак, из которого доносился глухой шум, свидетельствовавший о том, что неизвестные люди довольно грубо обходятся с другими неизвестными людьми. Мадам Юлали невольно подумала, что она со своим будущим супругом хорошо отделались, и поспешила поделиться с ним своим мнением.

– Я до сегодняшнего дня не понимала, Джимми, дорогой, как хорошо иметь возле себя такого человека, как вы, в минуту нужды! – сказала она. – Я бы никогда в жизни не придумала более удачного выхода из положения. Я бы сказала, что у вас в этом отношении богатый опыт. Гамильтон Бимиш вытирал в это время носовым платком свой обширный лоб. Ночь была удушливо жаркая, а бегство было проделано в чрезвычайно короткий срок.

– Я никогда не прощу себя за то, что подверг вас подобным переживаниям! – сказал он.

– О, это доставило мне огромное удовольствие!

– Ну, слава богу, все, кажется, благополучно кончилось…

– Вы так думаете? – прервала его мадам Юлали.

– То-есть, как? – удивился Гамильтон Бимиш.

Девушка молча указала вниз.

– Кто-то поднимается наверх.

– Это верно.

– Что же нам делать? Не спуститься ли нам по парадной лестнице?

Гамильтон Бимиш покачал головой.

– Нет, это не годится. По всей вероятности, полиция охраняет все входы и выходы.

– Что же делать?

– Вот в такие затруднительные минуты и сказывается мозг великого человека. Всякий другой на месте Гамильтона Бимиша был бы совершенно растерян. И уж, во всяком случае, он потерял бы много драгоценных минут на раздумье. Не таков был Гамильтон Бимиш. Одним напряжением своего гениального ума он полностью разрешил проблему ровно в четыре с четвертью секунды.

– Смотрите!

– Взяв свою невесту за руку, он круто повернул ее кругом.

– Куда?

– Вот туда.

– Ну, и что?

– Вот!

– Что?

Лицо молодой девушки выражало полное недоумение.

– Я ничего не понимаю, – сказала она. – На что именно вы велите мне смотреть?

Гамильтон Бимиш провел ее через всю крышу и, указывая в угол, сказал:

– Вот видите это огороженное место? Там находится маленькая веранда, на которой Джордж Финч спит в жаркие ночи. Войдите туда, закройте за собой дверь и за жгите свет…

– Но…

– …и снимите с себя часть вашей одежды.

– Что?

– Если кто-нибудь войдет туда, скажите, что Джордж Финч сдал вам на время свою квартиру и вы одеваетесь, собираясь идти ужинать. Я, тем временем, постараюсь пробраться в свою квартиру и через несколько минут вернусь сюда, чтобы узнать, готовы ли вы.

Девушка смотрела на него с обожанием во взоре. Одно из утешений, которые выпадают на долю людей с умом, это-сознание, что в критическую минуту ничто в такой степени не манит к себе женское сердце, как гениальный мозг. Женщины позволяют себе в обычное время смотреть с обожанием на красивых мужчин, тосковать по ничтожествам, которые могут похвастать лишь знанием первых трех па чарльстона. Но стоит лишь обстоятельствам сложиться чуть-чуть не так, стоит лишь внезапно обнаружиться опасности, и кто тогда выплывет на свет? Кто тогда становится героем минуты? Ну, конечно, человек с умом, человек с здравым смыслом, человек с рассудком. – Джим! – воскликнула девушка. – Вот это здорово!

– Совершенно верно.

– Это замечательно придумано!

– Вы совершенно правы. Торопитесь, нельзя терять ни минуты времени.

Вот каким образом случилось, что Джорджу Финчу, так уютно и удобно устроившемуся под кроватью, был нанесен удар (несмотря на то, что он к этому времени стал уже свыкаться с ударами судьбы), который, следовало опасаться, посеребрит каждый волос на его бедной голове.

* * *

Первое, что Джордж Финч увидел, едва он пришел в себя и освоился со светом после долгого пребывания во мраке, это-женская ножка. На ней был прозрачный чулок, а рядом была еще одна ножка точно в таком же чулке. В продолжение довольно значительного времени эти две ноги, несмотря на их стройность и небольшие размеры, совершенно затмили весь кругозор Джорджа Финча, а потом они исчезли.

За несколько мгновений до этого Джордж, который в силу своей скромности прижался к стене, возможно дальше от женских ног, ничего так страстно не желал, как их исчезновения. Тем не менее, когда они скрылись, он едва сдержался, чтобы не издать испуганный возглас. Дело в том, что ножки, в действительности, не исчезли, а только оказались скрытыми-и скрытыми ничем иным, как какой-то тончайшей прозрачной материей, спустившейся на них сверху. Это было платье, которое имело такой вид, точно его выкроили сказочными ножницами из лунного света и звездной пыли. Случись Джорджу увидеть такое платье в витрине магазина, он пришел бы в восторг. Но одно-любоваться платьем в витрине, а другое – видеть его распластавшимся многоцветной пеной на полу своей собственной спальни. Лицо Джорджа вспыхнуло таким румянцем, что надо только удивляться, как не загорелся ковер, к которому он прижался лицом. Он закрыл глаза и стиснул зубы.

«Что же это такое? – спрашивал он себя. – Конец или только начало?»

– Да? – услышал он внезапно чей-то голос.

Джордж так порывисто потянул назад голову, что оставалось лишь удивляться, как она не отделилась от его весьма тщедушной шеи. Он понял тотчас же, что услышанный им голос был ответом на чей-то резкий и уверенный стук в дверь. Он даже готов был биться об заклад, что такой звук могла произвести только дубинка полицейского. И следом за резким и уверенным стуком послышалось резкое и авторитетное приказание:

– Откройте-ка там!

Очевидно, эти ножки принадлежали женщине со смекалкой, ибо она ответила:

– Нет, не открою! Я одеваюсь.

– Кто вы такая?

– Кто вы такой?

– Не ваше дело, кто я!

– В таком случае, не ваше дело, кто я!

Наступила пауза. Джорджу Финчу, игравшему роль беспристрастного судьи, казалось, что в разыгравшемся диалоге все преимущества были как будто на стороне ножек.

– Что вы там делаете? – снова послышался тот же вопрос.

– Я уже говорила вам, что одеваюсь.

Снова наступила пауза. Но вскоре в этот горячий спор вмешался кто-то третий, резко спросивший:

– В чем дело?

Джордж тотчас же узнал своего старого друга.

– Гэровэй, – начал Гамильтон Бимиш, и в голосе его, звучавшем сурово, чувствовалась глубокая досада, – какого дьявола вы околачиваетесь тут у дверей молодой женщины? Черт возьми! – продолжал он, повышая тон. – Хотел бы я знать, в чем заключаются обязанности нью-йоркской полиции! По-видимому, у них бесконечно много досуга, который они проводят,