– Ну и молодец. Пойдем, Юляш, утро вечера мудренее. Несиди ты тут, нечего душу бередить.

– А я и не бережу.

– Вот и правильно. Зови ребятишек, укладывай. О нихдумай, а все остальное – сор, полынь.

Юлька промолчала. «Ой и горькая ж та полынь, –подумалось ей, – горчее некуда. Ладно хоть ты не знаешь…»

Виктор вернулся от тети Шуры, когда Тоня уже спала. Эх,елки, три часа уже, вот так заговорились… Он покачал головой, улыбаясь втемноте. Я-то ладно, а вот деревенские все рано спать ложатся, в десять ненайдешь никого, так что завтра Юльке и тете Шуре тяжело вставать будет. Уменя-то выходной, а они без всяких выходных на огороде вкалывают. Ну ладно, тамзавтра Сашка с Колькой будут, они помогут…

Когда накануне вечером Тоня рассказала ему о визите соседки,он не задумываясь пошел к ней. Прощенья вымаливать, усмехнулся Виктор. Тетя Шуравстретила его не сказать чтобы приветливо.

– Ты чего пожаловал, поганец? Все уж спать давно легли.Или совесть замучила?

Вот ехидная старуха, а! И всегда такой была, сколько он себяпомнил.

– Замучила, тетя Шура, точно, – поклонилсяон. – Простите дурака, Христа ради!

– А сейчас-то чего приперся? До завтра подождать немог?

– Не мог.

Виктор обаятельно улыбнулся, и тетя Шура не смогла неулыбнуться в ответ.

– Мам, кто там? – послышался заспанный Юлькинголос.

– Сосед наш, – проворчала тетя Шура и, обращаясь кВиктору, добавила: – Погоди, оденется Юлька, в дом зайдешь, а то стоим напороге….

Продержали его на пороге целых пятнадцать минут. Юлькакрасоту наводит, понимающе хмыкнул Виктор. Интересно посмотреть, наведет илинет?

Когда она наконец – причесанная, в какой-то красной кофте(видно, праздничной) – вышла на крыльцо, Виктор быстро подошел к ней,наклонился и поцеловал.

– Юлька, дай рассмотрю тебя хорошенько!

– Пусти, Витька, нечего меня рассматривать, –отбивалась она, смеясь, – страшненькая я стала.

– Красавица! – покачал он головой.

– Ну тебя…

Юлька даже покраснела.

– Пойдем, я тебе ребятишек своих покажу, –затараторила она. – Они, конечно, спать уже легли, но ради такого случаяразбудим.

– Вот еще глупости придумала! – фыркнула тетяШура. – Оставь их в покое, не настолько Витьке отпрыски твои интересны.

– Неправда, тетя Шура, я как раз очень посмотретьхочу, – покривил душой Виктор.

Смешно. Как была Юлька девчонкой, такой и осталась, даромчто двоих детей родила. Маленькая, худенькая, волосики серенькие в разныестороны торчат, в общем, воробушек воробушком. Хоть наряжайся, хоть нет,простоту свою не скроешь. Интересно, Колька с Сашкой тоже дылдами корявымиостались или выправились?

Пока Юлька тормошила детей, он оглядывался. Ничего здесь неизменилось. Ну, разве телевизор стоит новый, хороший, должно быть, Колькойкупленный, да занавески другие. А так все по-прежнему: дом деревенский, аобставлен, как квартира небогатая. Да что там небогатая! Как бедная, прямоскажем, квартира. Вот ведь ни вкуса, ни чутья у людей. Хотя откуда им взяться?

– Ну что, не нравится убранство-то наше?

Тетя Шура сидела напротив Виктора и пристально рассматривалаего. Посмотрите, тетя Шура, посмотрите, усмехнулся он, пожалейте лишний раз,что Юльку против меня настраивали. Ну и где теперь ваша Юлька? Правильно, свами живет, внучков ваших пытается поднимать. А когда в школу они идут осенью,не иначе как полы метет в той же школе или в магазине по соседству. Может, конечно,у Кольки и Сашки дела лучше идут, да что-то не похоже, по дому судя.

– Мне у вас, тетя Шура, всегда нравилось, –ответил он, а про себя подумал: «Жил бы в таком доме, взвыл бы через парумесяцев».

– Нравилось, как же! Ты у нас мальчиком привередливымбыл.

– Каким я был, таким и остался, – отшутилсяВиктор.

– Валя, Вася, познакомьтесь с дядей Витей! –Радостная Юлька завела в комнату двоих заспанных ребятишек в одинаковыхпижамках. В первую секунду Виктору показалось, что они близняшки, но потом он понял,что ошибся, просто очень уж похожи. Дети как дети, белобрысые, веснушчатые, наЮльку ни капли не похожи, вот только на Сашку немного. Они таращились напозднего гостя мутными со сна глазенками, а Юлька что-то чирикала:

– Дядя Витя теперь наш сосед, так что яблоки больше изего сада не таскайте. Ясно вам?

Дети синхронно кивнули.

– Ну все, а теперь спать давайте.

– Мам, можно мы еще посидим? – подал голосмальчишка.

– Я тебе дам посидим, живо в кровать! – вмешаласьстрогая бабушка, и дети беспрекословно развернулись и пошли к дверям. У порогаони остановились, обернулись к Виктору.

– Спокойной ночи, – независимо кивнул мальчик.Девочка стояла молча.

– Валюша, а ты что же не прощаешься? – удивиласьЮлька.

– А яблоки я у вас все равно таскать буду! –выпалила та, схватила брата за руку и убежала.

– Вот поганка, – покачала головой тетяШура. – Вить, ты не обращай внимания, они маленькие еще.

– Да бог с вами, тетя Шура, – рассмеялсяВиктор, – вы что? Им по сколько?

– Ваське двенадцать, Вальке одиннадцать. Тырассказывай, как у тебя дела? Как же ты надумал дом почтальонов купить?

Вернувшись домой, Виктор походил по комнате. Колька, значит,водитель. С Сашкой тоже понятно, тот всегда не головой, а руками мог хорошо работать,в отличие от самого Виктора, а теперь двери какие-то устанавливает, замкиврезает. Тетя Шура ими обоими, видно, гордится. Смешно.

Виктор подошел к окну, за которым деревья в темноте не быливидны, а скорее угадывались. Отпуск бы взять, подумалось, домом заняться, да недо отпуска сейчас, пока стройка не закончится. Ладно, жить можно, а там виднобудет. А Андрюхин дом разваливается – крыша осела, ставни все перекошены…Виктор еще утром разглядел и даже специально поближе подошел. Вспомнил: палисадникмаленький был перед домом, так он весь травой какой-то желтой зарос. Уехаливсе. Жалко.

А вообще-то нет, не жалко. Сами виноваты. За глупость своюлюди должны отвечать, он и в детстве так думал.

В деревне, помнится, мужичонка жил, по имени Евграф Владиленович,глупый, как пробка, к тому же выпивал крепко. Иначе как Графкой, словнособачонку, его никто в деревне и не звал. Вызвался тот как-то раз помогатьбабушке Виктора морковь проредить – моркови в тот год она много посадила, однане управлялась, а внука, понятно, не особенно нагружала. Договорились об оплате– конечно, водкой. Когда Виктор увидел, что Графка наделал, он ахнул: алкашстолько повыдергал, что оставшиеся растеньица аж через десять сантиметров другот друга из земли торчали. Дураку же понятно, что морковь теперь толстая растибудет, безобразная и невкусная. А мужичок оправдывался: я, говорит, хотел,чтобы морковка большая выросла. Ну да, вот и получилось на каждой грядке подесять морковин толщиной с репу.