— Потому что меня уже не будет на этом свете. —Казалось, все это просто дурной сон. Какой-то нелепый, дурной сон… Хотелосьтолько одного — чтобы он поскорее закончился. Сердце мое болезненно сжалось.

— Я предлагаю тебе хорошие деньги за эту услугу, и тыдолжна согласиться. Понимаешь, она любовница моего отца, но была близка и сомной. Нам было очень хорошо вместе. Мы встречались тайно несколько месяцев.Отец ничего не знал. А затем произошла небольшая ссора. Она назвала менямолодым сопляком и сказала, что я никто и зовут меня никак. Мол, я живу толькоза счет своего отца и ни на что не способен. Она поставила точку на нашихвстречах и стала меня избегать. С тех пор, как я заболел, ни разу не навестиламеня. Мне всегда хотелось доказать, что я на что-то способен, что у меня могутбыть собственные деньги. Я пошел на подлость и обокрал своего отца. Я понимаю,что это аморально, но у меня не было другого выхода. Я выкрал деньги из сейфа.Ты даже не представляешь, какого труда мне это стоило. Отец пришел в дикуюярость, перетряс весь обслуживающий персонал, а я остался вне подозрений. Вконце концов я его сын. Понимаешь, сын! Я не виноват в том, что мы полюбилиодну и ту же женщину. Разница в том, что я полюбил ее по-настоящему, а отец…так, просто пользуется ею, пользуется ее красивым телом, ее покладистым характером.

— Она старше тебя?

— Старше на пятнадцать лет. При чем тут возраст, еслиприходит настоящее чувство. Мне необходимо ей доказать, что она ошибалась. Язнаю, отец дает ей какие-то жалкие подачки, а я хочу сделать для нее намногобольше. Я хочу сделать ее богатой. Я хочу, чтобы она вспоминала обо мне ссожалением.

— Ты сам откопаешь эти деньги, как только выпишешься избольницы, — перебила я его.

Костя не обратил внимания на мои слова и, достав второйлисток бумаги, положил его мне на колени.

— Это ее адрес. Передашь ей, что я очень ее любил, чтоэти деньги я заработал. Заработал ради нее. Чтобы она смогла расстаться с моимотцом и начать новую жизнь. Она обязательно встретит любовь, родит красивогомальчика и назовет его моим именем.

— Но почему ты мне доверяешь?

— Не знаю. Интуиция.

Мы помолчали. Я украдкой смахнула слезы и наконец решиласьзаговорить снова:

— Я хочу быть с тобой откровенна. Я тяжело больна. Вглубине души я надеюсь победить, но все же понимаю, что могу и не выйти из этойбольницы…

Голос мой прервался, я почувствовала, что вот-вотразрыдаюсь.

—Ты будешь жить. Вот увидишь, — уверенносказал Костя.

— А если вдруг…

— Если вдруг ты почувствуешь, что у тебя закончилисьсилы для борьбы, передашь мою просьбу тому, кому доверяешь, кто будет здоров.

На балкон заглянула медсестра и позвала меня на процедуры. Яне могла просто так встать и уйти. Я должна была как-то поддержать Костю.

— Ты не сдавайся, — сказала я. — Ты толькодержись. У тебя есть ради чего бороться за жизнь. У тебя есть любовь. Понимаешь,любовь. Ради нее стоит бороться. У меня этого нет. Это исчезло вместе с моейболезнью. Мне всегда казалось, что любовь вынесет любые испытания, дажеболезнь. А она, сука, оказывается, такая непостоянная, такая коварная… Прямокак дешевая девка. Я всегда думала, что мои проблемы — это проблемы и моегомужа. Оказывается, все не так. В этой жизни можно надеяться только на себя.Очень тяжело, когда понимание приходит в этих стенах.

— Тебя бросил муж?

— Да. Меня бросил человек, с которым меня связываетнесколько лет жизни и ребенок.

— Тут всех бросают… Вернее, почти всех… Ты не сказаламне свое имя.

— Виктория. Меня зовут Виктория.

— Это значит победа…

Я с трудом выдавила улыбку и пошла вслед за медсестрой.

Вернувшись в палату, я увидела, что Миле совсем плохо. Такойрастерянной и удрученной она еще не была ни разу.

— Знаешь, к черту эту гробницу, — решительносказала я. — Сейчас позвоню маме, она принесет нам новые шторы, махровыековрики, кучу плакатов… В палате станет красиво, уютно, совсем по-домашнему. Янадену яркий халат и пушистые тапочки… — Я посмотрела на лежащую соседку изамолчала. Молчала и Мила.

— Ведь мы же еще живые… — робко попыталась продолжитья. — Ведь нам тоже хочется тепла и домашнего уюта… Будь моя воля, я бы всеэти гробовые стены выкрасила в какой-нибудь розовый цвет.

— А что от этого изменится? — безразличнопроизнесла Мила.

— Ты о чем?

— О том, что, если тут будет уют, нам не станет лучше…У меня не вырастет грудь, а результаты твоей крови не станут лучше…

— Ну нет, ты не права. Чтобы выздороветь, нужно нераскисать, не давать душе впадать в уныние.

— Откуда в тебе появилось столько оптимизма?

— А откуда в тебе появилось столько пессимизма?

— Не знаю. Я смотрю на эту корзину роз и понимаю, чтоона прощальная.

— Не говори ерунды! — рассердилась я.

Решив не поддаваться настроению соседки, я направилась ктелефону. Меня ужасно штормило, ноги просто отказывались слушаться. Из какой-топалаты послышался то ли стон, то ли молитва. Я почувствовала, что силыоставляют меня. «Нет, — сказала я себе. — Не сдамся, — я должнавылечиться. Всем смертям и диагнозам назло. Я очень сильная. Я такая сильна,что даже трудно себе представить. Я буду разговаривать со своей болезнью на„ты“ и заставлю ее встать на колени… Она отступит. Она испугается, ведь онаочень трусливая… Ой, какая же она трусливая… Это только кажется, что онавсемогущая, а на самом деле она боится тех, у кого есть воля… Я выйду избольницы, поеду на дачу, откопаю шкатулку с долларами, возьму положенную мнечасть и куплю дом для своих родителей. Он будет сделан из белого камня и стоятьна самом берегу моря. Я привезу туда родителей, посмотрю им в глаза и скажу:„Вот видите, я победила… Я это сделала. Надо просто захотеть. Надо просто захотетьжить… Надо просто поверить в себя. Я поверила, потому что у меня есть вы, сынСанька и маленькая собачка Зося. Я знала, как я вам нужна. Как я вамнеобходима. Мы должны быть вместе, ведь мы — семья. Мы — настоящая семья иникто нам больше не нужен… Ну нет у меня мужа и не надо. Главное — здоровье.Видимо, не всем выпадает шанс иметь рядом преданного человека. Это же каккарточная игра, а я всегда проигрывала в карты“.