Яша погрустнел: «Вы накатаете свою ЕГЭ-ху, а потом по шарагам хильнёте. И чё, не с кем мне будет тусить, короче». И больше не будут они вечером видеться каждый день, и неизвестно вообще – будут ли собираться хоть так, как сегодня собрались.

– Не будет больше кипиша никакого, – задумчиво продолжал Яша. – Я чё-то ща вспомнил, как Ёж на черчении с тетрадочкой пытался выйти. – «Куда ты?» – «Мне надо». – «Куда надо?» «В туалет надо», – Яша рассмеялся, Дима хмыкнул. «Фу!» – произнесла Катя, спрятав лицо руками.

Ёж смотрел на Яшу.

Работает у какого-то депутата, возит его. Подумать только Яша пришёл к успеху. Интересно, он тоже чёкает и щакает, когда звонит всяким серьёзным дядькам?

Вечер продолжался.

– Ну, как тебе это ризотто?

– Ой, ты знаешь, очень вкусно. А твой минестроне?

Яша поднял третий тост: «Ты – клёвая, Кать, ты мне как сестра». Потом присоединился к поздравлениям Дима: «Спасибо, что ты есть: такая добрая, милая, очаровательная, домашняя и тёплая, вдохновляющая и замечательная». Катя сегодня, казалось, вот-вот заплачет. Прикрывая лицо тонкими ручками, она всё шептала: «Спасибо. Спасибо, ребята… Вы – хорошие!»

Только от Ежа – ни слова. Он смотрел на бокал пива, зубочисткой снимал пену. Катя вышла в туалет. Она это называет «Помыть ручки». Через несколько минут она вернулась, и Дима встал из-за стола, вытащил коробочку и раскрыл: внутри лежали серёжки, золотые. Катя обрадовалась и обняла его. Ёж нахмурился.

Все подняли бокалы и Дима начал говорить тост:

– За таким замечательным другом, как ты, я готов через огонь и медные трубы. Ты – самая лучшая девушка, не знал никогда лучше. Мы столько всего с тобой пережили и ещё переживём, уверен! Ты просто замечательный друг, которого я ценю и… что уж скрывать, я люблю тебя, Кать!

– Да уж, действительно, – выпалил Ёж, – что скрывать. Вы меня совсем, что ли, за идиота держите?

– Не понял, – сказал Дима, отведя взгляд.

– Всё ты понял!..

– Ты за языком следи.

– Да я-то за своим языком слежу. А ты? Он уже везде у неё побывал, да?

– Ты сейчас не прав.

– Я не прав? Ты! Ты, выродок, молчал бы!

Дима вскипел мгновенно. Он перекинулся через стол, повалил Ежа на пол и стал бить его. Тарелки с грохотом упали на пол. Яша скинул Диму с Ежа. Молодые люди поднялись и вроде успокоились, но Ёж толкнул Диму, тот отлетел и врезался спиной в шкаф. Загремело. Дима схватил Ежа за шею и начал душить. Катя закричала, стала бить Диму по рукам, но тот не ослаблял хватку. Яша налетел на Диму со спины, схватил его и оторвал от Ежа. Все посетители, вжавшись в кресла, молча наблюдали. Официанты и менеджеры ушли за барную стойку. Через минуту прибежал охранник и помог Яше вывести Диму.

– Ты совсем, что ли, идиот? – кричал на Диму Яша.

Яша приблизился к Диме.

– Клоун, – фыркнул Дима, – пусть за языком следит.

– Дурак ты, Дима. Стой здесь.

Дима выдохнул, красное лицо размякло, он, кажется, успокоился, только дыхание оставалось сбивчивым, глаза заслезились:

– Я с вами посижу?

– Нет.

Что? Нет?..

– Почему нет?

– Иди попасись.

То есть ты теперь сам хочешь с ней? Защитник, что ли, главный?.. Взгляд Димы заострился, он внимательно посмотрел на Яшу:

– Ты теперь с ней?

Яша ничего не ответил, ударил с правой Диму по лицу. Тот покосился, но выстоял.

– Ой, да пошёл ты! – оттолкнув Яшу, Дима пошёл прочь, как есть, без куртки.

Палево

Я с Диманом с детского сада тусую. Я ему шнурки завязывал, внатуре, когда он не смекал ещё, как. И с Ежом тогда ж, да, вот. Он в параллельке был. На выпасе тусили все вместе. А в школу нас вообще в один класс всех турнули: и меня, и Димана, и Ёжа и Катюху… До девятого мы так… Потом я, короче, в шарагу ушёл.

Помню в девятом с Диманом свалили с черчения. Хотели из школы потеряться, у меня дома в соньку порубать, но дальше урок у классухи – палево.

Короче, мы решили посмолить в раздевалке рядом со спортзалом. Спортзал у нас во втором корпусе, через кишку на втором. Там нет никого никогда и всегда дым. Место лафа, беспалевное.

Попёхали туда после звонка.

Минут десять протупили. Потом посмолили. И тут мне на мобилу звонок. Ёж. Поднимаю. Он что-то бормочет, никак не всеку, а я – слух – это ж голос классухи (она у нас фюрер реальный). Шухер! Мы сразу подорвались. Слетаем с лестницы, через кишку бегом. «Давай-давай!» – кричу Диману, – «Братан, не тормозуй!» Лётаем. Уже на этаже. Шух – в дверь, а там классуха ярится зло. Громная, чёрная, муршрует у доски. «Вы где, рейтузы, были, совсем совесть потеряли, короче, говорит такая и как заорёт: – Дневники!» У-у-у, язви б её б… куда положено. Ссыкотно! Мы вытащили дневники. А она стоит, таращится. И прямо в душу зырит. Забрала дневник, села за стол строчить, как из пулемёта – только буквами. «Стоять у доски, оба», – приказала. Стоим. А училка по черчению сама перетрухала, стоит у доски вместе с нами третья, руки по швам. Кто ж не боится нашу маму, Оксану Рудольфовну? Он ж такая баба, козырная, может и втетерить. Закончился трактат про нас писаться, Рудольфовна командует: «Правую руку подняли оба». Я заржал: «От сердца к солнцу, что ли?» В общем, чё, я правой курю, Рудольфовна сразу запалила меня, а Диману фартануло – он левша. «В следующий раз буду нюхать и левую», – дала раскладку и ушла. Мы поржали, чё. Хорошо, нам Ёж подсобил всё-таки, а то лажа б вышла.

Жаль, Диман с Ёжом никогда не корешили. Ну, здесь трабла об Катюху ломится. Вся эта бадяга с её пацаном из 223-ей школы, Вано этим. Этот акробат просёк, Катюха встречается с Ежом и решил Ежа подбакланить. Нам с Диманом пришлось впрягаться. Но всё без несчастья кончилось.

А в последнее время, да, Ёж дома всё шкерился. На хате тусует, книжки читает. Заваливай, говорю, потусим, в соньку зарубим. А он – не, дела.

По лету, в одиннадцатом, он поступал. Юмал что-то себе своё. Вроде, работать записался, но инфа не стопудовая. Катюха даже не пронюхала. Совсем Ежаку не слыхать было: мобилу не берёт, в инете не отвечает.

Я на домашний звякнул. Подошла мать его. Попросил Ежа. Мать пошла, походу, в его комнату, он там бесится: «Шли всех их». А она и репрогнула: «Он сейчас занят».

Кто ж знал…

Покупка

После школы Дима пришёл домой. Он