поставил греться суп на плиту и пошёл в дедову комнату. Пепельница, стоявшая на табуретке, всегда полная окурков, теперь перекочевала на тумбу рядом с телевизором. Чистая и уже чуть-чуть пыльная. Дедова кровать, скрипучая до невозможности. Непривычно видеть её заправленной, чтобы покрывало так ровно лежало. Мама постаралась. Подушки взбила, они теперь лежат, сколько времени их никто трогать не будет… Надо, наверное, выкинуть матрас, новый положить. Кому она теперь нужна?.. Пахнет едва-едва табаком. Здесь всё впитало в себя никотин от «Явы» деда: ковер, который висит на стене на кроватью, подушки и одеяло, тряпки, лежащие в шкафу, и книжки на верхней полке, дубовое кресло, обитое тканью дедовыми грубыми руками, салфетки и бинты в тумбах…

Почти всегда дверь в комнату деда была открыта, а когда его не стало, Диме, когда он приходил домой после учёбы, становилось не по себе. Ему всё время чудилось, что в дедовой комнате кто-то есть, закашливается, ох, этот кашель курильщика, который курит с шести лет.

Суп вскипел. Дима налил его в тарелку, вытащил из хлебницы буханку, сделал бутерброды с колбасой.

Сегодня голова гудела. Страшно гудела. Как будто на голову надели шар, и голова в нём внезапно стала, как на шарнирах, болтаться, биться о стенки.

Катя. Она попросила зайти к ней. Она знает, что хочет, и я знаю, что хочу и что будет. Деда вчера проводили. Лучше, может, дома посидеть?..

Суп остыл. Дима съел бутерброды, а суп, к которому он едва притронулся, вылил в туалет. Плевать, что врёт она. Я же тут ни при чём. Она сама хочет, не я так хочу. Дима пошёл в свою комнату, захватив с собой заряжавшийся на базе домашний радиотелефон и позвонил Яше:

– Здоров. Пойдём погуляем?

– А чего так рано?.. Ладно, приезжай тогда.

Дима накинул джинсовку, надел кеды. Выйдя на улицу, он пошёл к автобусной остановке. Дима только закурил, и вдалеке показался автобус. Всё, как всегда, верное заклинание.

Через двадцать минут Дима стоял у Яшиного подъезда и звонил в домофон:

– Здоров. Выходи.

– Ща.

Через две минуты Яша вышел и сходу:

– Шпацирка есть?

– Есть, на, – Дима протянул Яше зажигалку.

Закурили. Говорили о том, чего это Яша школу всё прогуливает и чего это Дима туда постоянно ходит, намазано, что ли. Будет ли в этом году перед Новым годом дискач и как там новая француженка.

Яша выглядел старше Димы. В детстве Яше качелями на полном лету заехали в нос. Нос его навсегда превратился в римский, что сделало его похожим на гладиатора, и весь детский сад и школу Яша соответствовал образу: постоянно грубил, дрался, дерзил и ничего не боялся. Но при всей внешней грубости Яша был добрым парнем. Доброту выдавали глаза. Когда малознакомый человек вдруг разглядывал её, в Яше просыпался воинствующий гладиатор, ненавидящий люто. Яша, характеризуя сам себя, постоянно припоминал, как одна девочка сказала ему: «Такое ощущение, что за тобой смерть гонится. Да, именно, гонится. Идущий на смерть приветствует всех вас!» И откуда только Яша знал эту фразу…

Быстрым шагом Яша и Дима прогуливались мимо ларьков и магазинов. Дима всё волновался, не знал, как начать, как сказать, как попросить, поэтому не говорил ничего.

На втором заходе вокруг магазинов Яша не выдержал:

– Хорош сиськи мять. Нужно чё?

– Нужно. В аптеке.

– Так сгонцай.

– Я не могу вот так просто…

– Гондоны, что ли, надо? – рассмеялся Яша.

Дима ничего не ответил. Яша усмехнулся и хлопнул его по плечу:

– Ты чего, резину никогда не брал?

– Никогда. Они были и были.

– Были и были?

– Ну, ты давал.

– Ладно, не ссы, Капустин. Всё будет ровно. Стартуй.

– А мы можем зайти туда вдвоём? Ты типа недалеко постоишь. Мне так спокойнее будет.

– Два пацана пришли такие «не вместе», один покупает гондоны. А потом – хопа – оба съё.

– И?

– Ты тупой?

– Нет, просто…

– Короче, хрен с тобой, золотая рыбка. Я схожу.

Яша, звякнув дверью, зашёл в аптеку, а Дима остался ждать при входе. Закурил. Светивший над аптекой фонарь гудел, потрескивая. Мимо торопливо шли люди. Блин, ещё увидит кто, будет совсем нехорошо. Дима выбросил сигарету, убрал руки в карман. Возможно, когда-нибудь я умру от сигарет. Буду курить долго, а потом рак. Рак лёгких или горла. Говорят, в табаке сигарет если попадается много веток мелких, то рак получается быстрее. Врут, наверное. Или нет врут? Где там вообще Яша? Ладно, спокойно… Но всё равно стрёмно курить, надо бросить.

– На! – Дима и не заметил, как Яша вернулся. – Ультратонкие, плейжур макс.

– Спасибо.

– За что, за гондоны-то? – громко, торжествующе спросил Яша, проходившие мимо люди, стали оборачиваться. – Да не за что, ковбой, пользуйся резинками на здоровье!

– Ну чё ты, блин, разорался. Тихо ты.

Яша захохотал и вложил пачку презервативов в руку Димы:

– Вам бы уже стопорнуть с палевом. Не в жилу, брат.

– Знаю.

– Приколись, когда-нибудь она и тебе рога будет тоже так…

– Ой, да завали ты.

Дима убрал презервативы в карман куртки, где лежали сигареты. Вместе с Яшей они дошли до перекрёстка, где обычно прощаются, пожали друг другу руки, и Дима направился к дому Кати.

***

Ваня приставал ко мне с семи лет.

Наши семьи дружили. Мы ходили друг к другу в гости постоянно. Я приходила, он иногда меня за волосы дёргал, разве что ещё щипался-кусался.

В последний раз, когда мы с мамой пришли в гости к его семье, в начале этого года. Я зашла, как всегда, в его комнату. Мы смотрели какой-то мультик. Он вдруг полез целоваться, а когда я попыталась вырваться, он схватил меня за горло и пригрозил, что потом зарежет, если я не дамся ему. Он шептал, прижимаясь ко мне сильнее: «Дай волосы понюхать». Я сделала ему больно, ударила его, и он отстал. Но ненадолго.

Он придумал причину – деньги.

Стрелка

Шли втроём: Дима, Яша и Ёж.

Почти восемь часов вечера. Стемнело, фонари зажглись.

– Слушайте, ребят, я что-то совсем плохо… может, лучше всё-таки не пойдём? – спросил Ёж.

– Да не ссы в компот, там повар ноги моет. Идём и всё тут, – строго ответил Яша.

Они подходили к школьному двору.

У школы на ограде сидели двое: Ваня и ещё один. Первый ощерился, сидел коршуном, вминаясь в куртку. Второй, толстый, с тупым безразличным лицом.

Увидев троицу, Ваня громко свистнул. Из-за угла школы высыпалась толпа. Они гоготали, кричали, матерились.

– Я… я не пойду. Я не могу, – бормотал Ёж, остановившись.

– Идём, – отрезал Яша. – На вот, закинься.

Яша вытащил из