Закрыв за собой дверь, я пошла по длинному коридору, вышла на улицу и растворилась в толпе. Что я делаю? Почему не пошла в свой рабочий кабинет? Вопросы, словно черти, бегали перед моими глазами. Я отмахивалась от них, как от назойливых мух. Но все напрасно. Я собралась с духом и ответила сначала им, а потом себе. Все закончилось. Возвращаться некуда. Вот так.

Я вспомнила его первую жену, и мне стало стыдно. Ведь я обещала ей помочь, а сама даже не удосужилась позвонить. Нашла в записной книжке ее номер, позвонила и, не успев представиться, услышала:

– Ах, это вы? Очень рада. Мне жутко неловко за тот мой звонок. Простите, если можете.

Голос в трубке был спокойным и уравновешенным, я даже не была уверена, туда ли попала. Чтобы разрешить сомнения, напросилась в гости.

На это получила ответ:

– Я вас жду, приезжайте.

И вот мы уже мило беседуем ни о чем. Она видит мой встревоженный взгляд и понимает, что серьезного и неприятного разговора, с которого, собственно, и началось наше знакомство после смерти ее и моего мужа, не избежать. Она смотрит на меня, как на ребенка, потерявшего родителей.

– Видите ли, – она провела рукой по столу, желая скрыть волнение. – Я и сейчас не могу себе объяснить, как могла, какое имела право, простите за пафос, просить у вас помощи. Когда он уходил от меня к вам, я знала, что он не бросит нас с сыном. Так оно и случилось, хотя я никаких усилий для этого не предпринимала. Может, это звучит цинично, но деньги заканчиваются так же быстро, как и человеческая жизнь. В нашем с вами случае это произошло одновременно. Простите за бестактность, но мы с вами оказались в одинаковом положении. Если бы не сын, я даже думать об этом не посмела бы. Я знаю, что вы по профессии журналист, слышала даже, что у вас в последнее время возникли какие-то неприятности на работе.

Она сделала паузу, ожидая от меня пояснений. Я же смотрела на нее и думала совершенно о другом.

Мне хотелось задать ей много вопросов. Каким он был? Как себя вел? Ведь для меня он так и остался загадкой. Но, глядя на мою собеседницу, я понимала всю бессмысленность этой затеи. Передо мной сидела женщина намного старше меня, с приятной миловидной внешностью. Говорить было не о чем. И все же я сочла необходимым объясниться. У меня было дикое ощущение дискомфорта.

– Видите ли, сейчас я действительно ничем не могу помочь ни вам, ни вашему сыну.

Я умышленно сделала акцент на слове «сын». Наши взгляды встретились, и я прочла в ее глазах нескрываемую обиду. Мол, зачем ты меня ставишь в унизительное положение, давая понять, что если и поможешь, то исключительно из-за сына. Я была неправа. Во мне говорил мой характер, язвительный и недоброжелательный. На самом деле я действительно хотела помочь. Проблема заключалась в том, что, сколько себя помню, я всегда была заложницей своего слова. И зачем я пришла сюда сегодня? Увидеть, как страдает эта женщина, или показать себя беспомощной, раздавленной, не способной ни на что дурочкой? Нет, здесь что-то другое. Меня привели сюда мои инстинкты, интуиция, желание найти недостающие звенья в цепи тех событий, которые со мной начали происходить сразу после его смерти. Но какое отношение к этому имеет эта слабая интеллигентная женщина? Никакого.

В очередной раз запуталась в своих мыслях. В такие минуты я не контролировала себя. Знала, что могу ни в чем не виновного человека незаслуженно обидеть, даже оскорбить.

«Стоп, – сказала я. – Возьми себя в руки, улыбнись, скажи пару приятных слов и убирайся как можно скорее».

Так я и сделала.

По дороге домой я встретила странного человека с длинной бородой, одетого во все черное. Но не это привлекло мое внимание, а белые шелковые нити, которые свисали из-под длинного сюртука. Мне они в тот момент показались волшебными, связывающими человека с жизнью. Сколько же у меня таких нитей? Когда я мысленно перебрала все то, что меня сейчас держит на этой земле, ужаснулась. Оказывается, я вишу над пропастью на тонкой ниточке под названием «друг моего покойного мужа». Мне ничего не оставалось, как только цепляться за нее. И я набрала номер его телефона. Трубку никто не поднял. Сделала еще несколько попыток, но все напрасно. Я встала, подошла к своему любимому зеркалу и сказала: «Здравствуй, Робинзон Крузо».

Состояние одиночества вновь вернуло мою память в детство, когда я вместе с родителями отдыхала на даче, на берегу Черного моря. Там не было ни дамб, ни волнорезов, море было открытым, иногда очень сердитым. Во время шторма все дачные дети с восторгом наблюдали за происходящим. Купаться разрешалось на второй, а то и на третий день после шторма. Даже на второй день волны были громадными. Они накатывали на берег не спеша, с определенным интервалом и напоминали караван верблюдов, бредущий по пустыне. Мы все умели хорошо плавать, и наиболее отчаянные из нас бросались в воду. Волна, откатываясь, тут же относила пловца в море, и надо было выскочить на гребень новой волны, чтобы вернуться. Если не удавалось поймать волну, можно было несколько часов напрасно бороться со стихией, так и не прибившись к берегу. Ты выбиваешься из сил, тебя охватывает страх, потом паника. Тогда на помощь звали взрослых. Такие ощущения незабываемы и похожи на мое нынешнее состояние. Пытаюсь, но никак не могу прибиться к берегу своей жизни. Разница лишь в том, что в детстве я сама бросалась в эту стихию, а сейчас кто-то взял меня за шиворот и кинул в пучину, где я и барахтаюсь.

Я закурила. Дым тоненькой струйкой поднимался вверх и растворялся в воздухе так, словно его и не было. Вот бы мне стать этой струйкой дыма. А может, так оно и происходит с нашими душами? Может, душа моего мужа витает сейчас надо мной? Надо только попытаться заговорить с ним. Ведь мне так не хватает его сейчас. Мои губы зашевелились и произнесли почти шепотом: «Здравствуй». В ответ я услышала: «Здравствуй. Мы еще наговоримся, а сейчас давай помолчим». Затем с придыханием, появлявшимся в минуты крайней озабоченности, он добавил: «Ох уж эта сводница тишина. Нигде от нее покоя нет».

Статья вышла без купюр в назначенный срок. Мне казалось, что как только я закончу ее читать, сразу произойдет что-то невероятное со мной, с моим знакомым, с газетой, наконец, со всем миром. Мне хотелось крикнуть во все горло: «Я устала! Больше не могу ждать!»

Я начала нервно ходить по комнате, зашла на кухню, выпила воды. Перед моими глазами на столе лежал аккуратно запечатанный конверт. Меня это удивило. Еще вчера вечером здесь ничего не было. Я не спеша открыла конверт и увидела свою трудовую книжку. Пролистав, наткнулась на запись «Уволена по собственному желанию». Подпись главного редактора и сегодняшняя дата. Как же так, ведь я не писала никаких заявлений и трудовую книжку не забирала. И как вообще она попала сюда, ведь я уже три дня не выходила на улицу. Может, это галлюцинации? Вернулась в комнату и еще раз пробежала глазами статью. Как я сразу не заметила? Статья была подписана незнакомой фамилией. Что все это значит? И зачем надо было разыгрывать со мной эту детективную историю? А собственно говоря, чего я нервничаю? Раз так, всё позади. Ведь я об этом только и мечтала.