Я не слышала ни одного произнесенного им слова. Мне вдруг стало скучно. Мой собеседник, которым я столько лет восторгалась, оказался неуверенным, суетливым чиновником от журналистики. За столом сидел совершенно незнакомый человек. Все в нем раздражало.

Как же так? А может, все дело во мне? Не он и не всё вокруг изменилось, а я стала другой?

Я вспомнила свою первую любовь. Мне казалось, что мы никогда не расстанемся. Он был старше меня на два года. Пришло время, и он уехал учиться в большой город. Я не могла дождаться, когда окончу школу и приеду к нему. Писала письма чуть не каждый день. И вот настал момент, когда мы встретились. Перемены, произошедшие с ним, так меня потрясли, что я не знала, о чем с ним говорить и как вести себя. И вообще, что я делаю с этим чужим мне человеком в этом чужом городе? В тот же день я вернулась домой. Больше мы никогда не встречались.

Такие же чувства я испытывала сейчас, сидя за столом со своим бывшим коллегой. Но вечер продолжался, и мне стало любопытно, о чем он так много и увлеченно рассказывает. Я захотела вернуться из своего прошлого, встала из-за стола, протянула ему руку и прощебетала:

– Ну, здравствуй.

Он не сразу понял, в чем дело, но тут же встал – то ли от растерянности, то ли от неожиданности – и скрепил нашу встречу, точнее, мое возвращение, рукопожатием и с нескрываемым удивлением произнес:

– Что все это значит?

Разговаривая, он так разводил руками, что мне показалось, будто он держит каравай с солью. Не желая его обидеть, я сложила три пальца, отщипнула кусочек каравая и, обмакнув в соль, поднесла ко рту. Когда мои челюсти стали интенсивно двигаться, тщательно прожевывая хлеб, он буквально рухнул на стул и, пока я жевала, сидел в полном оцепенении. Я тоже присела.

– Не пугайся. Последнее время со мной такое бывает. Мне показалось, что ты принес мне каравай, и, чтобы тебя не обидеть и не нарушить закон гостеприимства, я отломила кусочек и съела на твоих глазах. – При этом я приблизилась к его лицу и заговорщицки спросила: – Может, я что-то не так делаю?

Он снова замахал руками, огляделся по сторонам и шепотом ответил:

– Нет, что ты, все отлично, – и безудержно расхохотался. И уже сквозь смех: – Ну ты даешь. Вот это да. Ну ты и приколистка.

Теперь мы уже смеялись вдвоем. Нам действительно было весело. В эти минуты мы ощущали себя юными и беззаботными.

Когда волна веселья схлынула, я извинилась за свое ребячество и попросила его повторить, вернее, начать с того момента, когда вышел номер газеты с этой публикацией. Он так посмотрел на меня, что мне показалось, еще секунда, и он запустит в мою голову всем, что окажется у него под рукой.

– Ты что, издеваешься? Я же тебе не клоун-эксцентрик, чтобы между твоими номерами заполнять паузы. Опомнись, в конце концов. Да что ты вообще себе воображаешь? Я больше месяца не нахожу себе места, газета на грани краха, десятки людей, твоих коллег, оказались без работы, а она, видите ли, сидит тут расфуфыренная и ломает комедию, так, словно всю эту историю придумал я сам и не знаю, как из нее выпутаться. Прощай.

Он подозвал официанта и попросил счет.

Вот это вечер. Такого финала я не ожидала. А впрочем, есть над чем задуматься. Ведь в эту, вернее, мою, историю втягиваются все новые и новые лица. Вот и главный редактор попался на крючок и барахтается, как мелкая рыбешка. Интересно, подходим ли мы друг другу и какая из нас получилась бы уха?

Мозаика моего воображения нарисовала картину: охотники-рыболовы варят уху на привале. Что за чертовщина лезет в голову. И снова я услышала знакомый голос: «Останови его. Дослушай до конца». – «Хорошо. Я попытаюсь».

– Не понял. Повтори, что ты сказала, – тут же отреагировал мой коллега. – Что ты попытаешься?

В это время принесли счет. Пока он его изучал, до меня дошло: свой внутренний монолог я произнесла вслух. Надо было действовать, найти нестандартный ход, чтобы исправить ситуацию.

Я выхватила счет из его рук, скорчила обиженную физиономию и произнесла:

– Раз так, я сама рассчитаюсь, можешь уходить, тебя никто не держит.

Сработало мгновенно. Я отложила счет и изменила тон на более мягкий и доверительный.

– Нам надо успокоиться, ведь мы с тобой друзья. Поверь мне, я как никто другой могу разобраться в этой истории. Накануне нашей встречи мне стало известно, что кто-то без моего ведома заменил номер домашнего телефона, поэтому ты и не смог дозвониться. Кто-то ведет с нами непростую, хорошо продуманную игру. Замена моего номера телефона и звонок тебе сразу после того, как я вышла из твоего кабинета, – звенья одной цепи. Теперь, я надеюсь, ты понимаешь, что публикация этого сфабрикованного материала была нужна, чтобы скомпрометировать и заполучить меня и сделать нас, я имею в виду и тебя, сговорчивее. Так что извини. Помнишь библейскую притчу, когда один из сидящих в лодке начал ковырять под собой ее дно, не понимая, что утонут все, а не только он один. Как видишь, мы оказались с тобой в одной лодке. Хотим мы того или нет, нам придется считаться друг с другом. Иначе утонем. И самое интересное, нас трое. Я лично, кроме тебя, знаю еще одного пассажира.

– Так ты считаешь, что меня это тоже касается? – робко, как провинившийся мальчишка, спросил он.

– Ты меня удивляешь. Разве приведенные факты не убедительны?

В эту минуту он показался мне растерянным и немного испуганным. Теперь-то он никуда не денется. Я сидела и молча торжествовала победу. Но вдруг поймала его взгляд. Никакой растерянности, тем более испуга и в помине не было. Трюк со счетом – это был не мой трюк. Все это он мастерски использовал лишь для того, чтобы заставить меня слушать, и не просто слушать, а принять участие в беседе, а может быть, даже в выработке решений, от которых зависели его судьба и карьера. Значит, самое главное впереди. Вот почему он нервничал, когда я вдруг перестала его слушать.

Мой инстинкт следователя тянул меня, словно упрямую ослицу, в какие-то дебри. Мне жутко не хотелось двигаться, мне было просто лень. Но я ничего не могла с собой поделать и шла все дальше и дальше, опасаясь, что это путешествие затянется и мой собеседник исчезнет из виду. О возвращении не могло быть и речи. И вот следующий поворот. Ах вот в чем дело! Оказывается, ему глубоко наплевать на меня. Он просто спасает свою шкуру. И снова голос. «Что ты говоришь? Ему сделали какое-то предложение? А я здесь причем?» – «Сейчас узнаешь».

Я боролась с собой, словно Яаков с ангелом. Неужели у меня опять галлюцинации? Я пыталась вырваться, но кто-то с такой силой сжал мою руку, что я вскрикнула от боли.

– Что ты кричишь? – спросил мой коллега.

И я опомнилась.

– Да ты просто невменяемая.

– Нет-нет, все нормально. Давай продолжим наш разговор.

– Только будь внимательна.

– Кто сказал «будь внимательна»?

– Да я, кто же еще. Что с тобой происходит?