На эту «естественную» выборку накладывается выбор издателей, поскольку с самого начала было ясно, что в одном издании невозможно собрать все сохранившиеся королевские указы. План издания на протяжении века претерпевал, к тому же, постоянные трансформации. Изначально собрание призвано было включать лишь «генеральные» ордонансы[66]. Издатели 1-го тома отсекли указы первых Капетингов вплоть до правления Людовика IX Святого. За этим их выбором стояли, на мой взгляд, не только соображения недостаточной сохранности указов начиная с Гуго Капета, но и корпоративная интерпретация — восприятие чиновниками именно эпохи Людовика IX Святого в качестве истока нового облика и строя государственного управления (см. в след. гл.). Однако Секусс, подготовивший следующие восемь томов, стал дополнять ордонансы различными дипломами и хартиями; эту инициативу подхватил и следующий издатель, Брекиньи. В итоге первоначальный план кардинально изменился, и вместо свода только «генеральных» ордонансов собрание превратилось в «генеральный сборник хартий и дипломов», отчего в собрании есть нарушения хронологии (например, в 10–11-м томах опубликованы добавления из пропущенных прежними издателями указов). Соответственно «замедлялся» и временной охват: если 1-й том охватывал период с 1240-х до 1328 г., то 2–3-й тома — период 1328–1350 гг., правление одного только Карла VI — целых четыре тома. Следуя такому темпу, издание всего королевского законодательства французской монархии до 1789 г. насчитывало бы 200–300 томов. Издание, как уже сказано, было прервано Революцией на 14-м томе, и следующий 15-й том вышел только в 1811 г. усилиями хранителей архивов Паторе и Камю, подготовивших затем еще два тома. Эти три тома охватывали период правления Людовика XI, которым завершается данное исследование.

Заслуживает отдельного анализа и понятие «генеральных» ордонансов, которые по королевскому плану надлежало включать в собрание. Прежде всего, следует сказать, что используемые в издании наименования указов («ордонанс», «открытое письмо» и т. д.) даны самими издателями. Таким образом, они, как и обозначенное в заглавии краткое «содержание» указа, представляют собой интерпретацию самих издателей, а их принадлежность к чиновной и юридической среде сообщает этим характеристикам дополнительную ценность. Но предлагаемая издателями квалификация указов не была чистым произволом, а опиралась на выработанную типологию законодательных актов.

При всей разнице подходов исследователей к квалификации королевских законодательных актов, можно выделить типы актов по форме (подпись и печать), по содержанию и по формуляру. По форме они делятся на письма (lettres), статуты (statut) и приказы (ordinatio). Письма подразделяются на открытые письма, закрытые письма и решения Королевского совета. Самой распространенной формой являются открытые письма — принятые в Совете, подписанные королем, скрепленные печатью Канцелярии. Кстати, печати могут свидетельствовать о разнице в характере указов: самые важные открытые письма скреплены печатью из зеленого воска на шелковых синих и зеленых шнурках, менее важные указы — печатью из желтого воска на двойной пергаменной полоске; частные указы — печатью из желтого воска на одинарной пергаменной полоске[67]. По содержанию указы делятся на ордонансы, эдикты и декларации: ордонансы касаются общих вопросов или обращены к широкой сфере общественной жизни, эдикты — те же открытые письма, но обращенные к отдельной социальной группе, к профессии, провинции или городу; а декларации — это интерпретация или некоторые изменения прежних указов[68].

Наконец, еще одним критерием квалификации королевских актов служит их формуляр. С этой точки зрения, ордонансом может считаться открытое письмо (указ), которое начинается с широкого обращения: «Всем, кто данное письмо увидит» (A tous ceux qui ces présentes lettres verrons) или «Доводим до сведения всех, ныне и в будущем» (Savoir faisons à tous présent et à venir), — используемого и в частноправовых актах (аноблированиях, регистрации завещаний и т. д.). Не менее важно, чтобы в тексте указа использовался глагол «устанавливаем» (ordonnons). Самым распространенным типом формуляра являются собственно приказы (mandements), содержащие прямое распоряжение короля, обращенное к группе лиц (например, чиновникам определенного ведомства) или к одному конкретному лицу: «Моим любимым и верным советникам, держащим наш Парламент в Париже» или «Прево Парижа или его лейтенанту»[69]. В издании «Ордонансов» датировка дается по оригиналу, т. е. по старому стилю, однако я датирую их по новому стилю.

Вполне правомерно задаться вопросом, в какой мере издание «Ордонансов» репрезентативно для данного исследования. Некоторый скепсис исследователей в этом отношении, хотя и учитывающий «естественный отбор» королевских указов, кажется вполне оправданным, скажем, если ставится задача проанализировать всю законодательную политику отдельного правителя. Однако для поставленной задачи по исследованию становления института службы включенные издателями в собрание «Ордонансов» указы, наиболее важные с точки зрения управления королевством и зарегистрированные в Парламенте и других палатах, отражают процесс формирования администрации короны Франции[70]. Впервые мною был осуществлен сплошной просмотр первых 17 томов издания «Ордонансов» на предмет выявления всех относящихся к исследуемой теме указов. В общей сложности было обнаружено 433 королевских указа, касающихся различных аспектов формирования ведомств и служб короны Франции.

Однако полученный массив документов, нуждался в дополнениях. Прежде всего, необходимо было определить, какие указы, имеющиеся в регистрах ордонансов Парламента, не были включены издателями в свод законодательства. Работу по поиску неизданных указов позволил сделать составленный А. Стейном инвентарь всех указов, зарегистрированных в 242 регистрах Парламента. Исследуемый период охватывает пять регистров, где было найдено еще 69 актов[71]. Численное соотношение, а главное — содержание пропущенных издателями указов (в большинстве своем они касаются привилегий, оплаты и периодических освобождений от налогов чиновников), подкрепило убеждение в высокой репрезентативности издания «Ордонансов» для исследуемой темы. Этот корпус королевских законодательных актов был мною дополнен сборником договоров о мире, заключенных в ходе Столетней войны, а также критическим изданием кабошьенского ордонанса 1413 г., чей текст был зарегистрирован, а после подавления восстания изъят из регистров Парламента и публично уничтожен[72]. Составленный в форме королевского ордонанса, он являлся, по сути, проектом реформы администрации, выдвинутым в ходе восстания кабошьенов и отражал не только представления о «правильном» управлении, но и в известной мере общественное мнение об исполнительном аппарате короны Франции.

Куда большую проблему представляли собрания иных ведомств, также регистрировавших королевские указы, с архивами которых работали издатели свода «Ордонансов». Прежде всего, необходимы были архивы Сокровищницы хартий, в особенности для времени, предшествующего появлению в Парламенте регистров ордонансов. Такие королевские указы были мною выявлены по аннотированным изданиям актов: хартии за период правления Филиппа IV Красивого и его сыновей, правления Филиппа VI Валуа[73]. Особую ценность представляет собрание хартий, изданных А. Артонном и касающихся так называемого движения Провинциальных лиг 1314–1315 гг.[74] Ценные извлечения из архива Сокровищницы хартий были изданы для периода правления Карла VI[75].

Но общими, «генеральными» указами не ограничивался круг необходимых для