– Мне хочется увидеть малыша в этом доме прежде, чем яумру, Иеремия.

Иеремия печально улыбнулся, вспомнив о недавно умерших детяхХарта.

– И мне тоже, Ханна. Только, по-моему, вряд ликто-нибудь из нас этого дождется. – Раньше он никогда не говорил так ни Ханне,ни кому-либо еще.

– Не упрямься. У тебя было достаточно времени. Если быты поискал, ты бы уже давно нашел подходящую девушку.

Эти слова заставили Иеремию вспомнить о Дженни, и он покачалголовой, как будто стараясь избавиться от мыслей о ней.

– Я слишком стар для девушек. Мне почти сорок четырегода.

– Ты говоришь так, как будто тебе все девяносто. –Ханна сердито фыркнула.

Улыбнувшись, Иеремия провел рукой по щетине на лице.

– Иногда мне кажется, что так оно и есть. Интересно,почему только Мэри-Эллен до сих пор не дала мне от ворот поворот?

– Ей надо было сделать так давным-давно, Иеремия. Но тызнаешь, что я думаю на этот счет. – Он действительно знал это, но Ханна никогдане боялась высказывать свое мнение. – Вы оба сделали глупость и теперьрасплачиваетесь за нее сполна.

Раньше она так не высказывалась, и Иеремия бросил на нееудивленный взгляд:

– Оба?

– Ее чуть было не выгнали из города ко всем чертям, аты так и не нашел жену, которая бы нарожала тебе детей. Теперь можешь женитьсяна ней, если тебе так хочется, Иеремия.

Он нежно посмотрел на Ханну:

– Я передам ей твои слова.

Хмыкнув, Ханна взяла шаль со спинки стула. Иеремия исподвольнаблюдал за ней. Он хотел побриться и вымыться, прежде чем ехать на рудник, иему позарез нужно было выпить еще одну чашку крепкого черного кофе. Он провел сДжоном Хартом долгую бессонную ночь, пока к тому не приехали родственники.

– Кстати, Джон поблагодарил тебя за еду, Ханна. Утром язаставил его поесть.

– Он хоть немного поспал?

Иеремия отрицательно покачал головой. Разве он мог?

– И ты, наверное, тоже.

– Ничего. Я отосплюсь вечером.

Стоя на пороге, Ханна ехидно усмехнулась:

– Тогда Мэри-Эллен не позавидуешь, правда?

Иеремия рассмеялся, и Ханна вышла, закрыв за собой дверь.

В субботу на рудниках воцарилось мрачное молчание, котороеего даже порадовало. Все было безмолвно: не раздавалось ни голосов, ни душераздирающихвоплей, ни гула печей. Лишь два охранника пили кофе, коротая мартовское утро,когда Иеремия спешился, привязал Большого Джо к его обычному месту и прошел вконтору. Ему предстояло просмотреть накопившиеся бумаги, контракты надобываемую ртуть и планы четырех новых хижин для его рабочих. Рудники Терстонадавно превратились в небольшой поселок, в котором стояло семь большихобщежитий, окруженных хижинами для рабочих, приехавших с семьями. Жизнь у нихбыла тяжелая, и Иеремия с сочувствием относился к их желанию жить вместе сженами и детьми. Он давно принял это решение, и люди были благодарны ему.Сейчас он сидел, знакомясь с планами новых жилищ и думая о том, как бы сделатьих еще более удобными. Поселок рос не по дням, а по часам, как и продукция рудников.Иеремию обрадовали лежавшие перед ним контракты, особенно один – с некимОрвилем Бошаном из Атланты – на поставку девятисот фляг ртути общей стоимостьюоколо пятидесяти тысяч долларов. Бошан, в свою очередь, собирался снабжать еювесь Юг. Просмотрев контракт, Иеремия пришел к выводу, что имеет дело с умнымбизнесменом. Тот представлял группу из семи человек и был уполномочен ими дляпереговоров. Дело было настолько важным, что Иеремия решил на следующей женеделе съездить в Атланту, встретиться с членами этого консорциума и заключитьс ними договор. В полдень Иеремия посмотрел на карманные часы, поднялся из-застола и потянулся. Он мог бы еще поработать, однако после бессонной ночичувствовал себя утомленным. Внезапно ему захотелось увидеть Мэри-Эллен, ощутитьтепло ее тела и обрести спокойствие. Он снова и снова вспоминал о Джоне Харте ио его погибшей семье. Нестерпимая тяжесть лежала у него на сердце, и чем дольшетянулись утренние часы, тем чаще он думал о Мэри-Эллен. Сразу после полудняИеремия вышел из конторы и направился к тому месту, где оставил Большого Джо.

– Здравствуйте, мистер Терстон. – Один из охранниковприветствовал его взмахом руки.

Вдалеке, на склоне холма, Иеремия увидел несколькихребятишек, игравших позади домов для семейных шахтеров. Глядя на них, он вновьвспомнил об эпидемии гриппа на приисках Харта, мысленно моля Бога, чтобы онапощадила его людей.

– Здравствуйте, Том.

На трех рудниках Терстона работало теперь почти пятьсотчеловек, но он до сих пор знал многих по именам. Большую часть времени Иеремияпроводил на первом руднике – руднике Терстона, стараясь регулярно посещатьостальные, где распоряжались хорошо знающие дело управляющие. При малейшейнеприятности Иеремия спешил туда сам, зачастую оставаясь там на несколько дней.Каждую зиму на каком-нибудь из приисков случалась авария.

– Похоже, весна пришла!

– Точно. – Иеремия улыбнулся.

Дожди шли два месяца подряд, и вода стала настоящимбедствием. На одном руднике погибло девять шахтеров, на другом – семь и ещетрое – здесь. Зима выдалась суровой, но теперь от нее не осталось и следа.Солнце светило вовсю и припекало спину Иеремии, скакавшего на старом Джо подороге Сильверадо, ведущей в Калистогу. Иеремия погонял коня, и тот стрелойпролетел последние пять миль, так что борода и волосы всадника растрепались отвстречного ветра. Мысли Иеремии были заняты Мэри-Эллен.

На главной улице Калистоги ему попалось несколько женщин,прогуливавшихся под кружевными зонтиками, спасавшими их от солнечных лучей. Те,кто приехал из Сан-Франциско на воды, обращали на себя внимание туалетами,резко отличавшимися от скромных нарядов местных жительниц. Их турнюры казалисьболее приподнятыми, перья на шляпах более густыми, а шелк платьев слишком яркимдля сонной маленькой Калистоги. Иеремию так и тянуло улыбнуться женщинам, а онитоже с интересом осматривали проезжавшего мимо темноволосого всадника на беломжеребце.

Иногда, находясь в игривом настроении, Иеремия приподнималшляпу и галантно кланялся с высоты седла. При этом в глазах его зажигалсяозорной огонек. Сегодня ему встретилась красивая женщина, выделявшаяся средиподруг: рыжеволосая, в зеленом шелковом платье, цвет которого напоминал листвуросших на холмах деревьев. Однако ее волосы лишь напомнили Иеремии, зачем онприехал в Калистогу. Пришпорив коня, он вскоре оказался рядом с маленькимаккуратным домиком Мэри-Эллен, стоявшим на Третьей улице в наименеефешенебельном районе города.

Здесь сильнее ощущался запах серы из источников, однако иМэри, и Иеремия давно привыкли к нему. Сейчас, привязав Большого Джо и быстроподнимаясь по ступенькам заднего крыльца, он думал не о курорте, не о сернистыхисточниках и даже не о собственных рудниках. Иеремия знал, что его ждут,поэтому сразу распахнул дверь. Сердце у него отчаянно билось. Как бы он ни относилсяк этой женщине, он твердо знал только одно: она до сих пор обладала магическойвластью над ним, такой же, как в день их первой встречи. У Иеремии захватилодух, он почувствовал прилив такой страсти, какой не испытывал ни к одной изнемногих женщин, которые были у него до и после встречи с Мэри-Эллен. Впрочем,вдали от нее он легко мог обходиться без ее общества. Именно по этой причине онникогда не пытался изменить сложившегося положения вещей. Но, оказавшись с нейрядом, ощущая ее присутствие в соседней комнате, он забывал обо всем, кромежелания обладать ею.