упёр руки в бока, словно пытался решить головоломку. Кровь капала с его ладоней прямо на стебли, и Мэйв была готова поклясться: в те секунды они шевелились.

Она не издала ни звука, хотя могла. Хотела.

Стебли слабо запульсировали под ногами, но когда Мэйв украдкой взглянула на Чада и Акли, то поняла: они этого не чувствуют.

Воспользовавшись случаем, Мэйв попятилась.

Медленно, шаг за шагом, она отдалялась, не сводя взгляда с их спин. Оплетающие дорожку стебли перестали шевелиться у неё под ногами, напоминая извивающихся из последних сил змей. Но рядом с Чадом и Акли, они вели себя по-другому. Набухали, глотая капающую с ладоней кровь, и клубились у ног, пока их внимание было приковано к небу, а потом — к ней.

— Мэйв!

Услышав своё имя, она вздрогнула.

Акли бросился за ней, но у Мэйв была фора. Взбежав по ступеням, она рванула дверь на себя, вбежала внутрь, и в эту же секунду звук приближающихся шагов исчез. Мэйв подняла взгляд и поняла, что оказалась не в вестибюле, а дверь — она обернулась — исчезла.

Тихо. Ничего не слышно. Только учащённое дыхание и биение сердца, запертого в нервно вздымающейся груди.

Мэйв огляделась, но коридор, в котором оказалась, не узнала.

Ни окон, ни дверей. Лишь стены. Шершавые, подсвеченные редкими светильниками и уходящие куда-то ввысь, в темноту. Мэйв включила фонарик и осторожно шагнула вперёд, пытаясь понять, где заканчивался коридор и вёл ли он к лифту.

В тишине звук её шагов громыхал выстрелами. Оглушал, как бы медленно она ни шла. Но стоило обернуться, и оказалось, она прошла достаточно, чтобы больше не видеть той самой стены, от которой и начался её путь.

Мэйв остановилась.

Сзади темнота, впереди тоже.

От светильников и фонаря толку мало. Ей не разглядеть, сколько ещё идти, прежде чем на глаза попадётся хоть что-то отличное от бесконечных стен.

И что теперь? Что ей теперь делать?

Мэйв прислонилась к стене, борясь с желанием вернуться: попробовать постучать туда, где не так давно была дверь, позвать Чада, чёрт с ним, даже Акли. Кого-нибудь! Может, они её услышат? Может, вытащат отсюда?

Мэйв задрожала. Села на корточки, до боли ущипнула себя за обе щеки и, сжав губы, застонала. Но не проснулась; кожа горела под ледяными пальцами. Мэйв опустила голову, сделала глубокий вдох. Выдох. Поднялась на ноги и пошла в другую сторону, но не успела миновать и пары метров, как её снова окликнули. На этот раз шёпотом. По спине у Мэйв пробежал холодок.

Медленно, но она обернулась.

Вдалеке, из темноты возник знакомый силуэт.

— Л… — в горле у неё пересохло. — Лу?

Девочка или то, что было ей, двинулась к ней навстречу. Мэйв смотрела на то, как она приближается, и длилось это целую вечность.

Ей хотелось сделать что-нибудь. Убежать, закричать. Но Мэйв стояла, не в силах сдвинуться с места. Она чувствовала, как губы её медленно, словно под водой, шевелятся, но не слышала ни звука.

Только когда Лу приблизилась, когда Мэйв узнала, увидела её лицо, до ушей донесся собственный голос, дрожащий как стекло:

— Кто ты? Что тебе нужно?

— А тебе?

Мэйв потрясла головой.

— Ничего. Мне ничего не нужно.

Она попятилась, но девочка следовала за ней как тень, не давая оторваться.

— Я хочу уйти. Я просто хочу уйти.

Лу понимающе кивнула, как будто могла понимать, и протянула руку, то ли зовя с собой, то ли заключая сделку.

Пожимать её Мэйв не торопилась, хотя был ли у неё выбор? Она могла пятиться, но лишь до тех пор, пока не упрётся в стену. Могла оттягивать неизбежное и всё же — Мэйв медленно протянула руку — ничего другого ей не оставалось.

Лу сжала её ладонь. Кисть пронзило болью.

Мэйв вскрикнула, отпрянула, прижимая окровавленную руку к груди. Если бы не шок, она, наверное, заплакала бы, а так — оторвала испуганный взгляд от кровоточащей раны и в немом ужасе повернулась к Лу.

Девочки рядом не было. Как и коридора.

Мэйв стояла перед стеной вестибюля, обвитой толстыми стеблями, и ничего не понимала.

Сзади хлопнула дверь. Послышались голоса, топот.

Мэйв обернулась.

Отряхиваясь, Чад шёл впереди, но Акли обогнал его и первым бросился к кнопке вызова. Их с Мэйв взгляды встретились.

Секунду или две губы Акли безмолвно шевелились, пока он наконец не нашёлся:

— Ты… Мэйв, — он улыбнулся, едва ли не тыча в неё окровавленным пальцем. — А ты не перестаёшь меня удивлять.

Чад бросил на неё равнодушный взгляд, но, когда двери лифта открылись, в кабину он, напротив, заглянул с любопытством.

По соседству с продуктовыми пакетами вновь появилась сумка. Акли подхватил её, дёрнул молнию, но они и без этого знали, что внутри.

— Сработало! — Акли расхохотался.

Для Чада сумки не было, но он не выглядел расстроенным. Глаза его зажглись надеждой, и Мэйв знала почему: если сработало у Акли, могло сработать и у него.

— Ты остаешься?

Не помня себя, Мэйв поплелась к лифту. Хлынувшая из раны кровь чернилами въелась в кожу, перепачкала руки, одежду… И как она объяснит это Хью?

— Ну что? — Акли по-приятельски толкнул Чада в бок. — Уже чувствуешь себя по-другому?

Тот пожал плечами.

— А ты, Мэйв? Что ты загадала?

Она покачала головой. Ей ничего не хотелось. Разве что избежать «разговора» с Хью, но это виделось ей невозможным. Когда она вернётся в квартиру, он будет ждать её там. И единственный вариант, при котором встречи этой не случится, — это если один из них…

«…исчезнет».

11

И Хью исчез. Бесследно.

Вернувшись, Мэйв обнаружила квартиру пустой и зловеще тихой. Никто не встречал её, как бывало всегда, не стоял в коридоре, прожигая полным злобы взглядом, и поначалу она решила, что он ушёл. По работе или — Боже! — на её поиски.

Взгляд Мэйв метнулся к вешалке: куртка Хью была на месте и всё же… Поразительная тишина не давала ей покоя.

Конечно, он мог заработаться и потерять счёт времени, но вот, что было странно: она ничего не слышала. Вообще ничего. Ни как работает его компьютер, ни как Хью печатает или листает бумаги, ни как встает и расхаживает по комнате. Словно всё, что он делал, это неподвижно сидел. Но как такое возможно?..

«Возможно», — осенило её. — «Если он уснул».

И тогда всё, что ей оставалось, это не разбудить его.

Мэйв оставила пакеты на кухне, а сама закрылась в ванной. Там под тоненькой струйкой смыла кровь, забинтовала рану и придумала историю о том,