С пятнами на куртке пришлось повозиться. Отстирывая их, Мэйв то и дело останавливалась и прислушивалась, надеясь различить чужие шаги до того, как Хью подкрадётся к ней, схватит за волосы и окунёт в таз с мыльной водой.

«Он знает, что она опоздала. Он всегда знает».

И то, что он не показывался, пугало.

Мэйв засунула куртку в стиральную машинку, тихонько слила воду из таза и на цыпочках прокралась к кабинету. Прислушалась. Ни звука.

Она приоткрыла дверь в полной уверенности, что застанет его там: уснувшим прямо за столом или на небольшом кожаном диванчике.

Но его не было. Нигде.

Мэйв несколько раз обошла все комнаты, и с каждым кругом тревога её только нарастала. Казалось, всё это жестокая игра. Ловушка. Западня. Хью прячется. Смеётся над ней, и вот сейчас он выскочит из-за угла, набросится на неё…

Но он не выскочил. Не окликнул её. Не вернулся, если вообще куда-то уходил.

Вестей о нём не было и на следующий день. Мобильник остался в квартире, так что никто, включая Мэйв, не мог до него дозвониться. К вечеру с ней связалась мать Хью. Тогда о его внезапном исчезновении узнали и остальные.

Они пошли в полицию в тот же вечер. Мэйв подала заявление о пропаже мужа, а уже на следующее утро её попросили снова прийти в участок. Там усадили за широкий стол и стали задавать вопросы — один за другим, что-то старательно фиксируя в служебном ноутбуке.

Взгляд мужчины в полицейской форме несколько раз опускался к её перебинтованной ладони, и Мэйв с замиранием сердца ждала вопроса о том, где и как она поранилась, а, когда его задали, не моргнув глазом соврала:

— Порезалась ножом, когда готовила ужин.

Мэйв видела, что он ей не поверил. Понимала и как это выглядело: муж пропал, ничего с собой не взял, проследить по камерам, как Хью покидает квартиру, не удалось, а вот записи с ней оказались повреждены. Более того, на руке у Мэйв порез. Свежий. А в папке, лежащей на столе, фотографии двухлетней давности, где она с разбитым лицом и тремя сломанными пальцами.

Казалось, всё шито белыми нитками. Но улик не было. По крайней мере, пока.

Конечно Мэйв его не убивала. Кто вообще сказал, что он мёртв? Хью исчез. Как она и хотела. Однако в то, что кто-то и правда исполнил её желание, даже сейчас не верилось. Мэйв своими глазами видела, как Акли уже дважды забирал с собой кругленькую сумму, но была убеждена: это сработало лишь потому, что он загадал желание, как только поранился. Там и тогда. У плюща. Она понятия не имела, что её мысли — подспудное желание, невысказанное вслух — в момент, когда двери лифта ещё не закрылись, станут реальностью. Той, с которой ей сейчас предстояло бороться.

Мэйв оставила в участке двенадцать часов и два мобильника. Домой вернулась поздно и в полной уверенности, что это только начало.

С собой она была честна: ей не хотелось, чтобы Хью вернулся, но и оказаться арестованной по обвинению в его убийстве тоже. Проблема заключалась в том, что такой исход виделся ей самым вероятным. Семья Хью не оставит этого просто так. Не забудет, словно его никогда не было. Они ждут от полиции действий и в конце концов ответов, в то время как тем ничего не стоило надавить на неё, чтобы добиться ложного признания. Пусть Мэйв и не знала, куда пропал Хью, понятно было одно: с его исчезновением проблем только прибавилось.

12

На часах было почти одиннадцать, когда в дверь постучали. Мэйв удивилась — поздновато для гостей — и вмиг похолодела.

«Это Хью».

Точно он. Вернулся и знает, что это она пожелала, чтобы он исчез.

Мэйв затаила дыхание, но щелчка замка не услышала. Вместо этого повторился стук. И на этот раз громче. Не отрывая взгляда от двери, она подошла ближе и посмотрела в глазок: это был не Хью. На пороге стоял Чад.

«Нужно поговорить», — сказал он после дежурного приветствия, а потом кивнул в сторону, и из-за угла появился Акли.

Мэйв скрестила руки на груди:

— Внутрь я вас не пущу.

— Можем поговорить снаружи.

— Или на улице, — предложил Акли, указав на соседние двери. — Без лишних ушей.

В этом он был прав. Вот только записи с камер, на которых она ночью прогуливается в компании мужчин, вызовут у полиции массу вопросов. В то время как сейчас, даже если Акли и Чад уже попали в объектив, Мэйв сможет объяснить их визит соседским участием:

«Зачем они приходили?»

«Хотели узнать, не нужна ли ей помощь, быть может, они пригодятся в качестве добровольцев на время поисков».

«Почему так поздно?»

«Так ведь она совсем недавно вернулась из участка, а мобильник у неё забрали».

Мэйв кивнула своим мыслям и отступила, пропуская Акли и Чада в квартиру. Лучше, чтобы разговор прошёл за закрытыми дверьми.

— Я догадываюсь, зачем вы здесь.

— Знаю, ты считаешь, что подниматься туда опасно, но, если мы снова не сделаем это, я… — Акли замолк, подбирая слова. — Я труп. Знаю, ты была бы этому рада, но послушай…

И он рассказал: и как давно искал способ купить элитную недвижимость, и как явился на сделку с наличными, и как туда вызвали полицию, которая не на шутку заинтересовалась происхождением этих денег, и про то, как их изъяли. Так что теперь, если он в ближайшие дни не предоставит документы, которых у него не было, Акли арестуют и будут судить.

«Перспективка так себе…» — подытожил он. Тогда это предложение и прозвучало: снова подняться на тридцать третий этаж.

— Нужна конкретика, в этом-то и весь фокус, — уверял её Акли. Больше денег, говорил он, ему не нужно. На этот раз его единственное желание — снять с себя подозрения. Только и всего.

Когда пришла очередь Чада, он был немногословен. Несмотря на то что и его анализы, и самочувствие улучшились, оперировать Чада не торопились. Он был двадцать восьмым на очереди и ждать просто не мог.

— Мы бы не побеспокоили тебя просто так, сама понимаешь…

Мэйв задумчиво кивнула.

Если так подумать, то и она загадала желание неправильно. Ей следовало просить о том, чтобы Хью согласился на развод и жил своей жизнью. В таком случае она могла уйти, не опасаясь оказаться объявленной в розыск или подвергнуться преследованиям со стороны его семьи. Если бы она могла вернуться и изменить своё желание,