Каменная кладка пола была неровной и пыльной, а ещё я ощутил плотный поток холодного воздуха. Стены снова сделались чёткими. — Так...

Сбежать отсюда я могу в любое время. А значит — надо пройти коридор до конца и выяснить, кто притащил сюда эту игрушку. И для чего. Кто знает — может быть отсюда и правда есть проход до Обитаемой Зоны?

Подойдя к украшению, я поднял его с пола и осмотрел. Обычный шарик — красный, из окрашенного стекла, старый. У моих родителей на ёлке похожих было штук тридцать. Почувствовав что-то странное, я обернулся на ворота и понял, что их больше нет.

— Да вы издеваетесь... — не сдержавшись, пробормотал я. Этот долбаный сон с каждой минутой становится всё интереснее и интереснее. Никогда бы не подумал, что такие штуки ещё встречаются в Лабиринтах.

На том месте, где ещё минуту назад были приоткрытые ворота, висело зеркало. Огромное, занимающее всё пространство от пола до потолка. Немного мутное, в потемневшей от времени деревянной раме. Исправно отражающее всё, что было в коридоре, кроме меня. Моего отражения в зеркале не было. В другой ситуации я бы, пожалуй, рискнул и подошёл к зеркалу поближе, но здесь... Нет уж, спасибо. Меньше смотришь, как говорится, крепче спишь. Да и чего я, чёрт побери, там не видел?

«Пора прогуляться», — мысленно произнёс я и двинулся в глубину коридора.

* * * * * *

«Куда же он ведёт?» — размышлял я, шагая по бесконечному переходу. Дверей или боковых ответвлений видно не было. Новые ёлочные игрушки тоже не появлялись. Факела на стенах горели ровным чадящим пламенем, и дым от них клубился под потолком коридора. Холодом по ногам с каждой минутой тянуло всё сильнее и сильнее. В конце концов мне это надоело настолько, что я остановился и, разведя руки в стороны, сосредоточился.

«Полёт...»

Поднявшись над полом на высоту приблизительно в локоть, я полетел вперёд. Факела замелькали по сторонам от меня один за другим и в следующее мгновение я увидел, что в стене по правую руку в десятке метров впереди меня открывается дверь. Широченная деревянная створка распахнулась и замерла, а поверхность пола вокруг неё подёрнулась пеленой инея. Ого!

Я опустился на пол за несколько шагов от двери и прислушался к ощущениям. Как ни странно, но я не почувствовал ничего. Вообще ничего. Кроме, разве что, какого-то подсознательного желания свалить из этого странного коридора в обычный сон.

— Так...

Добравшись до дверного проёма, я с осторожностью заглянул в него и увидел просторный тёмный зал, в дальней части которого возвышалась лохматая ель. Присмотревшись, я заметил висящие на ней шары и прочие украшения.

«Интересненько... — мысленно протянул я. — Новый год, значит? Тогда почему тут так мрачно?»

Оставаясь у входа, я внимательно обвёл взглядом весь зал. Что-то в этом месте было не так, но я никак не мог разобраться, что именно. Подождав, для верности, пару минут, я медленно и осторожно вошёл внутрь. Центральная часть помещения пустовала, а вдоль стен по мере продвижения проступали очертания стульев. Отлично, блин. Такие «призраки», как правило, означают одно — как только я доберусь до ёлки, у меня появится компания. И, скорее всего, неприятная.

Но я не дошёл. Оказавшись в центральной части помещения, я внезапно различил тихое пение и, прислушавшись, понял, что поёт девушка. Ещё пара шагов — и у меня получилось разобрать отдельные предложения.

«Надо же! — в первый момент услышанное вызвало у меня улыбку. — Где-то я это уже слышал...»

Под сводами угрюмого зала лилась тихая и хорошо знакомая песня. В этом месте она, правда, звучала медленнее обычного и с каким-то обречённым оттенком.

— Ёло-очка ёо-олка, лесной арома-ат...

Тё-о-омная ма-агия, древни-ий обря-а-ад...

Я напрягся. Не очень хорошо, когда ты находишься в тёмной комнате, а откуда-то звучит что-либо подобное.

— Те-ени во тьму-у уведут хорово-о-од...

Во-оздух холо-одный засты-ынет, как лё-о-од...

«Да твою ж мать!» — мысленно выругался я. Все мои чувства буквально взвыли о приближающейся опасности. Надо убираться из этого зала. Немедленно!

Однако убраться не получилось. Стоило мне попробовать проснуться, как вокруг меня завыл ледяной ветер, а в одежду словно колючие ветки вцепились, мешая сосредоточиться и выбраться на уровень обычного сна. В следующее мгновение накатил страх. Зашипев от злости, я скрестил руки перед собой и, зажмурившись, представил, как меня окружает волшебный барьер. После чего открыл глаза и попытался телепортировать себя в сторону входа.

Но зала вокруг меня больше не было. Я очутился в тёмном заснеженном лесу и единственным, что всё ещё оставалось на своём месте, была эта проклятая ель. Над вершиной которой светился мертвенно-белым светом безжизненный шар, исторгающие во все стороны от себя морозные волны. Следующим, что я заметил, были высокие тощие тени, выстроившиеся в широкую цепь и отделившие меня от стены высоких деревьев. Кожу на руках и шее обожгло порывами леденящего ветра.

Не знаю, о чём конкретно я в этот момент подумал. Будь я героем какой-нибудь эпичной фэнтезийной истории, то я бы, наверно, придумал и скастовал какое-нибудь бескомпромиссное сверх-супер-мега-заклятие, но... То, что со мной происходило, было настолько дико и неожиданно, что мысль у меня осталась только одна — БЕЖАТЬ!

Заорав нечто нечленораздельное, я дёрнул руками и, почувствовав, как в них вцепилось что-то невидимое, завопил ещё громче, чем в первый раз. Чувство было такое, словно к моим запястьям привязаны канаты, тянущиеся к кому-то, кто стоит по бокам от высокой ели.

«Словно в хоровод поставили...» — мелькнула у меня мысль, а затем я вспомнил про свой браслет.

— Отпусти!

Солнечный клинок вспорол пространство ослепляющим жалом и воздух вокруг меня зашипел, словно был возмущён подобным кощунством. Короткий взмах — и правая рука у меня оказалась свободна. Взмах — и я освободил левую. Быстрый оборот вокруг себя — и...

И я проснулся, подпрыгнув на кровати так, что едва не свалился на пол вместе с обёрнутым вокруг меня одеялом. Холод в комнате стоял такой, словно за окном был не Июнь, а Декабрь, а на фоне протягивающейся от окна световой полосы было отлично видно, как изо рта у меня вырывается пар.

— Й...ё...б...н... В р-р... р... рот... — только и смог выдавить из себя я.