Поскорей бы уж наступил завтрашний вечер!

Последний миг Клеопатры

Когда Коломбина проснулась на необъятном ложе, так и неставшем алтарем любви, до вечера все равно было еще очень далеко. Онапонежилась на пуховой перине, протелефонировала на первый этаж, чтобы принесликофе, и в ознаменование новой, утонченной жизни выпила его без сливок и сахару.Было горько и невкусно, зато богемно.

В фойе, уже расплатившись за нумер и сдав чемоданы в камерухранения, пролистала страницы объявлений «Московских губернских ведомостей».Выписала несколько адресов, выбирая дома не ниже трех этажей и чтоб квартирабыла непременно на самом верху.

Поторговалась с извозчиком: он хотел три рубля, она даваларубль, столковались за рубль сорок. Цена хорошая, если учесть, что за эту суммуванька взялся свозить барышню по всем четырем адресам, но получилось, что всеодно переплатила — первая же квартира, в самом что ни есть центре, вКитай-городе, так понравилась приезжей, что ехать дальше смысла не было.Попробовала откупиться от извозчика рублем (и то много, за пятнадцать-томинут), но он, психолог, сразил провинциалку словами: «У нас в Москве будь хотьвор, да держи уговор». Покраснела и заплатила, только потребовала, чтобдоставил из «Элизиума» багаж, и на этом стояла твердо.

Квартира была истинное загляденье. И месячная плата помосковским ценам недорогая — как одна ночевка в «Элизиуме». В Иркутске за такиеденьги, конечно, можно снять целый дом с садом и прислугой, ну так ведь тут несибирская глушь, а Первопрестольная.

Да в Иркутске этаких домов и не видывали. Высоченный, вшесть этажей! Двор весь каменный, ни травиночки. Сразу чувствуется, что живешьв настоящем городе, а не в деревне. Переулочек, куда выходят окна комнаты,узкий-преузкий. Если в кухне встать на табурет и выглянуть в форточку, виднокремлевские башни и шпили Исторического музея.

Жилье, правда, располагалось не в мансарде и не на чердаке,как мечтала Коломбина, но зато на последнем этаже. Прибавьте к этому полную меблировку,газовое освещение, чугунную американскую плиту. А сама квартира! Коломбина вжизни не видывала ничего столь восхитительно несуразного.

Как войдешь с лестницы — коридорчик. Из него направо вход вжилую комнату (единственную), из комнаты поворачиваешь налево и оказываешься вкухоньке, там налево опять проход, где ватер-клозет с умывальником и ванной, адальше коридор опять выводил в прихожую. Получалось этакое нелепейшее кольцо,непонятно кем и для какой надобности спроектированное.

При комнате имелся балкон, в который новоиспеченнаямосквичка сразу влюбилась. Был он широкий, с ажурной чугунной решеткой, и — чтоособенно пленяло своей бессмысленностью — в оградку врезана калитка. Зачем —непонятно. Может быть, строитель предполагал прикрепить снаружи пожарнуюлестницу да потом передумал?

Коломбина отодвинула тугой засов, распахнула тяжелую дверку,глянула вниз. Под носками туфель, далеко-далеко, ехали маленькие экипажи,ползли куда-то игрушечные человечки. Это было так чудесно, что небожительницадаже запела.

На другой стороне, только ниже, блестела железная крыша.Из-под нее чуть не до середины переулка выпятилась перпендикуляром диковиннаяжестяная фигура: упитанный ангел с белыми крыльями, под ним покачивающаясявывеска «СТРАХОВАЯ КОМПАНИЯ МЁБИУС И СЫНОВЬЯ. С нами ничто не страшно».Прелесть что такое!

Были, впрочем, и минусы, но несущественные.

Что элеватора нет, это пускай — долго ль взбежать на шестойэтаж?

Озаботило другое. Хозяин честно предупредил будущую жиличку,что не исключается явление мышей или, как он выразился, «домашних грызунков-с».В первую минуту Коломбина расстроилась — с детства боялась мышей. Бывало,услышит ночью перестук крохотных ножек по полу и сразу зажмурится до огненныхкругов под веками. Но то было в прошлой, ненастоящей жизни, тут же сказала себеона. Коломбина — существо слишком легкомысленное и бесшабашное, чтобы чего-топугаться. Они теперь ее союзники, эти быстрые, пружинистые зверьки, ибо, как иона, принадлежат не дню, а ночи. На худой конец, можно купить колбасы «Антикрысин»,рекламу которой печатают «Ведомости».

Днем, отправившись на рынок за провизией (ох и цены же былив Москве!), Коломбина обзавелась еще одним союзником из ночного, лунного мира.

Купила у мальчишек за восемь копеек ужика. Он был маленький,переливчатый, в корзине сразу свернулся колечком и затих.

Зачем купила? А затем же — чтобы поскорей вытравить из себяМашу Миронову. Та, дуреха, змей еще больше, чем мышей боялась. Как увидитгде-нибудь на лесной тропинке, то-то крику, то-то визгу.

Дома Коломбина, решительно закусив губу, взяла рептилию владони. Змейка оказалась не мокрая и скользкая, как можно было предположить повиду, а сухая, шершавая, прохладная. Крошечные глазенки смотрели на великаншу сужасом.

Мальчишки сказали — класть змеюку в молоко, чтоб не скисло,а подрастет — сгодится мышей ловить. Однако Коломбине пришла в голову другаямысль, куда более интересная.

Первым делом она накормила ужа простоквашей (он поел и сразупристроился спать); затем дала ему имя — Люцифер; после закрасила черной тушьюжелтые пятнышки по бокам головы — и получился не уж, а некое таинственноепресмыкающееся, очень возможно, что смертельно ядовитое.

Разделась перед зеркалом до пояса, приложила к обнаженнойгруди разомлевшую от сытости змею и залюбовалась: вышло инфернально. Чем не«Последний миг Клеопатры»?

Счастливый билет

К встрече с Арлекином она готовилась несколько часов и вышлаиз дому загодя, чтоб не спеша совершить свой первый парадный променад помосковским улицам, дать городу возможность полюбоваться новой обитательницей.

Оба — и Москва, и Коломбина — произвели друг на другаизрядное впечатление. Первая этим пасмурным августовским вечером была вялой,скучающей, блазированной; вторая — настороженной и нервной, готовой к любымнеожиданностям.

Для московской премьеры Коломбина выбрала наряд, какогоздесь наверняка еще не видывали. Шляпку как буржуазный предрассудок надевать нестала, распустила густые волосы, перетянула их широкой черной лентой, собрав еесбоку, ниже правого уха, в пышный бант. Поверх шелковой лимонной блузы сиспанскими рукавами и многослойным жабо надела малиновый жилет с серебрянымизвездочками; необъятная юбка — синяя, переливчатая, с бесчисленными сборками —колыхалась наподобие океанских волн. Важной деталью дерзкого костюма былоранжевый кушак с деревянной пряжкой. В общем, москвичам было на чтопосмотреть. А некоторых особенно приглядчивых ожидало и дополнительноепотрясение: черная поблескивающая ленточка на шее умопомрачительной фланеркипри ближайшем рассмотрении оказывалась живой змеей, которая по временам вертелатуда-сюда узкой головкой.