– А что, я всего сорок две секунды провоевал? – опять тяжело вздохнул Сэй. – М-да. Печально.

Сидевшие рядом девочки красноречиво молчали.

– Слушайте, так если я на сегодня свободен, вас что, поставили меня сопровождать? – с запозданием дошло до парня.

– Угу, – покивали девочки. – Сказано проводить тебя до дома, ухаживать за тобой до прихода твоих родителей.

– М-м-м, может, вчетвером в онсен? – мгновенно загорелся идеей каратек. – Если плату за аренду зала выдал Тормоз, то я сегодня при деньгах.

– Решил ему не отдавать? – мгновенно сообразила средняя.

– Не то чтобы не отдавать. Просто не буду я ему кланяться, – потупив взгляд, нахмурился Нагано. – Если он сам подойдёт и напомнит – отдам вообще без вопросов. Но – молча, и если он сам ко мне первый подойдёт и попросит.

– Он не подойдёт, – уверенно покачала головой дальняя. – Я видела его глаза. Он не подойдёт и никогда не напомнит.

– Ну, значит, деньги у нас на сегодня есть, – невесело усмехнулся Сэй. – Дамы, так как насчёт онсена? Утешить несправедливо поверженного героя?!

– Тебе запретили сауны, хамамы, спа, онсены и всё прочее из этого списка, – словно стесняясь, сказала ближняя, опять переглянувшись с подругами. – Врач так и сказал: «Знаю, на что его потянет. Вот передайте ему, что никаких подобных процедур».

– Блин, да, сотрясение же, – спохватился Нагано, возвращаясь в горизонтальное положение. – Ладно. Дамы, спасибо, огромное! – Сэй изобразил малый поклон девочками из положения лёжа. – Раз онсен отменяется, я домой сам доберусь. Вы же не возражаете?

С этими словами он, чуть рисуясь, вскочил на ноги прогибом спины.

– Как скажешь, – легко согласились одноклассницы, в очередной раз обмениваясь взглядами. – Но если что, мы тебя домой вели! И там с тобой до вечера сидели!

– Замётано, – подтвердил каратек, уверенно шагая к выходу. – Хотя и боюсь теперь спрашивать, куда вы втроём под прикрытием меня направитесь.

Было кое-что в случившемся, что заставляло Сэя Нагано срочно заторопиться. В отличие от озвученного вслух, он теперь не считал происшедшее случайностью.

Долбаный урод унизил его при всех – это-то ладно. Ну, да; Тормоз годами жевал сопли, изображал дебила и слюнтяя (хотя и непонятно, зачем) … Убедительно изображал. Весьма убедительно. Но это его личное дело.

Да и сам по себе проигрыш Сэя, если подумать, трагедия лишь постольку-поскольку. Ровно на час.

Во-первых, девчонки всё равно вон, любят его и сохраняют верность. Во-вторых, сегодня жизнь не заканчивается. И будет ещё завтрашний день. Соответственно, будут и следующие дуэли с Тормозом, а тогда уже эффект внезапности у белобрысого ублюдка не сработает.

Проблема в ином. Просто так уложить обладателя первого дана по Годзю с одного удара гайдзин не мог.

Будучи чуть в курсе некоторых недекларируемых широко раскладов, Сэй абсолютно обосновано подозревал, что Асада, эти играющие на две команды прислужники якудза, что-то затеяли либо скрывают.

Успех Тормоза, если подумать, легко объясняется с материалистических позиций: у мудака был второй концентратор. С какой-то иной программой.

Плюс, какая-то прокачанная характеристика, которую не фиксируют регулярные еженедельные медосмотры Академии.

Вот в сумме, если предположить такое, то прилюдный нокаут первому дану вполне может сойти за послание ублюдочного семейства Асада к родителям и родне Сэя Нагано.

Сэй в данном случае выступает исключительно в роли почтового ящика. Потому что в сухом остатке происшедшее выглядело следующим образом: «Отец, я дрался с ублюдком Асада. Всё продлилось сорок две секунды, итог – мой нокаут с одного удара. Я валялся в отрубе полчаса. Асада перед этим боем демонстративно снял с себя нейроконцентратор и повесил его на шнурок от шторы на окне».

Без подтекста, случившееся могло являться чистой монетой лишь в том случае, будь Асада, скажем, третьим даном по любому из старых окинавских стилей. Или по кёкусин-будо-карате. Или пятым даном по любому из академических стилей.

Если бы Асада ломал кирпич голой рукой, головой, коленом; и имел сравнимый с Сэем опыт наработанных спаррингов.

В случившемся же варианте, ещё и с поправкой на личность, кхм, победителя, посланием были, похоже, эти события. Сам каратек, на своём уровне, являясь лишь школьником (пусть и не самым простым), просто не знал, как всё трактовать однозначно. И вот это и нужно было донести отцу как можно скорее.

– Хорошо, что девки в онсен не пошли, – пробормотал сам себе Сэй Нагано за воротами, переходя на лёгкий бег.

До него дошло с запозданием, что, помимо второго подтекста, существовал и третий. И это были даже не деньги, брошенные белобрысым пацаном ему на грудь (хотя любому со стороны именно так и покажется).

Очевидным посланием родне был вывод из самого первого двойного дна. Если якудза далеко не первого уровня имеет что-то, недоступное самим Нагано, значит, настала пора пересматривать кое-какие более серьёзные моменты. Может, даже соотношения на рынке.

И это вопрос компетентности уже старших, даже не отца Сэя. Тем более что сам Сэй на своём месте сегодня всё, что мог, добросовестно просрал. Включая оставленные ему, как дешёвой уличной манде, деньги за аренду зала…

Третьим интересным моментом, и вторым скрытым подтекстом, было то, что его собственный нейроконцентратор, выполнив автоматическую подстройку после возвращения к нему сознания, как ни в чём ни бывало, сообщил: «Критических повреждений носителя не выявлено. Прерванный механически контакт с носителем восстановлен. Запущена терапия…».

Получается, Асада ещё и каким-то образом отключал его, Сэя, концентратор?! Не имея к нему доступа по определению, поскольку этого не могло быть физически?

Отец сейчас в офисе. Если подумать, то лучше пробежаться, всего-то километров шесть. В подземку чего-то соваться не хочется.

Кстати, благодаря уникальности собственной техники, остаточные явления черепно-мозговой травмы будут сведены на конус уже сегодня ночью. Вон, в интерфейсе горит ожидаемое время окончания терапии. Только солёного почему-то сегодня надо есть поменьше. Если верить сообщениям в интерфейсе.

Такуми Сибасаки пришёл в себя в медицинском секторе. Последним, что он помнил, был кулак белобрысого, неожиданно выросший перед глазами.

Случившееся было досадным.

– Доктор, мне уже лучше, – подал он голос с кушетки и аккуратно поднялся на ноги.

Врач находился в соседнем помещении, за открытыми стеклянными дверями, и что-то бормотал себе под нос либо с кем-то разговаривал.

Войдя в открытые двери, Такуми с замиранием сердца обнаружил там Манну. Девочка сидела точно на такой же кушетке, с которой только что встал он.