Она покрутила тарелку в руках.

– Надеюсь, вам понравился завтрак, – неожиданнодобавила Эля и попыталась улыбнуться.

– Очень понравился.

Илюшин кивнул, прощаясь, и направился к двери.

– Между прочим, – заметил он, останавливаясь наполпути, словно вспомнив что-то, – я вчера слышал странные звуки изкомнаты на втором этаже. Как будто кто-то плакал…

Бац! Тарелка упала на пол, но не разбилась, а лишь треснулапополам. Некоторое время Эля и Макар стояли молча, не сводя глаз с волнистойтрещины, пробежавшей по цветочному рисунку. Словно под воздействием их взглядовтрещина вдруг сделалась широкой, в следующий миг от тарелки со звонким хрустомотвалился один кусок, а затем и второй. Эля присела на корточки, посмотрела наИлюшина снизу вверх, и лицо у нее стало странное: как будто она прислушалась кчему-то, чего не слышал Макар, и испугалась.

– Вам показалось, – торопливо проговорилаона, – там ничего нет. Наверное, кошка мяукала. Знаете, у нашего соседа,Валентина Ованесовича, живут две кошки и один кот, и они иногда заходят к нам.Забираются через крышу, бродят по дому и мяукают. И на втором этаже гуляют, идаже на чердак заходят…Мы их прогоняем, потому что у Эдика аллергия на шерсть.

Она поднялась, сжимая в руках осколки разбившейся тарелки.Светлые волосы выбились из прически, неопрятно рассыпались по плечам.

– Не обрежьтесь, – сказал Илюшин и вышел изстоловой.

Ксения шла по улице, вдыхая сумасшедший запах молодыхтополиных листьев, сирени и земли, нагретой ранним солнцем. На асфальте посленочного дождя сверкали лужи, и она обходила их, сдерживая в себе желаниенаступить каблучком со всего размаха в середину воды – так, чтобы брызгивзлетели вверх, замерли на долю секунды, а затем рассыпались по асфальту.

Апрель в этом году выдался ранний, а вот май задерживался.Сирень зацвела всего пару дней назад, да и не совсем зацвела – скорееприготовилась: набухли и потяжелели кисти, окутались сиренево-зеленоватым.Тихогорск утопал в сирени, кусты ее росли везде: и перед зданием администрации,и возле большого супермаркета, построенного несколько лет назад – цивилизациядобиралась до Тихогорска небыстро, – и рядом с гимназией… Что уж говоритьо частных домиках и пятиэтажках, которыми был застроен небольшой и, откровенноговоря, скучноватый городок. Сирень от чернильно-фиолетовой до светло-голубой,нежнейших оттенков, непередаваемого аромата, который хотелось пить, какродниковую воду, – вся готовилась расцвести, ждала тайного майского знака.

Ксения легко перемахнула через широкую коварную лужу,притворявшуюся мелкой и невинной, провела, не удержавшись, рукой по влажнымлистьям куста, развесившего ветки над тротуаром, и побежала дальше, на ходустряхивая с пальцев крупные капли.

Улица, по которой она шла, не закончилась, как подобаетприличным маленьким улочкам, а оборвалась: исчезла сирень и вообще вся зелень,а дома сменились угрюмым массивом гаражей. Над ними протянулся длинныйпешеходный мост, который и должен был привести Ксеню к остановке: отсюдаотходил рейсовый автобус – на нем она собиралась ехать к подруге.

Она взбежала по громыхающим черным железным ступенькам,вспухшим по краям буквами и непонятными знаками, и зацокала каблуками по мосту,поглядывая вниз. Разноцветные лоскуты крыш гаражей летом заполнялись буйнойзеленью в швах между ними, но сейчас швы были серыми и грязными. Ксеня нелюбила этот район. И мост, в народе называемый «перекладиной», тоже не любила.Он соединял два района – центральный и тихий окраинный, разделенные гаражныммассивом, появившимся здесь в незапамятные времена. Отец рассказывал, чтораньше на этом месте был пруд и даже принято было на выходные устраиватькатания на лодках, а на берегу стояли беседки и летние кафе, в которыхпродавали хрустящие стаканчики с пломбиром. Может, оно и в самом деле так, ноповерить в то, что под мостом когда-то была вода, Ксеня решительно не могла.Гаражи росли из серой безжизненной каменистой земли и, казалось, готовилисьвстретить старость, а затем уйти в ту же землю, чтобы дать силы новым росткамгаражей.

Все здесь было злобное, насупленное, и собаки ходили злые,свирепые, подкармливаемые такими же свирепыми местными сторожами.

На середине моста Ксеня остановилась и посмотрела вниз,стараясь не подходить к мокрым перилам вплотную: во-первых, опасалась испачкаться,а во-вторых, по непонятной прихоти конструкторов их сделали низкими, так чтоперила едва доставали девушке до пояса. На дороге между гаражами пыталисьразъехаться две машины, вокруг которых бесновались четыре рыжих пса.

Позади нее загрохотали шаги – кто-то вслед за Ксенией срезалпуть по мосту. Большинство жителей по непонятной причине все-таки избегалиэтого места, предпочитая куда более длинный, но и более приятный обходноймаршрут по дугообразной аллее Гагарина, обсаженной кленами и липами.

Ксеня ускорила шаг. «Перекладина» выводила не к самойостановке, а к пятачку метрах в сорока от нее, и эти сорок метров ей предстоялопройти по узкому тротуару, на котором всегда толпились люди. Они сновалитуда-сюда, огибая основание лестницы, и пустой мост смотрелся странно и зловеще– черный, безлюдный, длинный, как хребет доисторического чудовища.

Негромкие шаги позади раздались ближе – человек почти догналее. «Торопится на маршрутку, наверное», – подумала Ксения, на секундуостанавливаясь перед ступеньками вниз, прежде чем поставить ногу на первую изних: сегодня она надела новые ботинки на каблуках, а сидящий в ней с детствастрах упасть и разбиться на крутой лестнице заставлял ее примеряться к любомуспуску.

Внизу потоком шли машины – оживленная трасса соединяла центрТихогорска с фабричными районами, люди торопились на работу. Внезапно резкопросигналил автобус – так громко, что девушка вздрогнула, и нога, почтипоставленная на ступеньку, предательски скользнула по ее краю. Ксения изо всехсил схватилась за невысокий поручень и, конечно, удержалась, но руки сразузадрожали, и ей пришлось так и спускаться вниз, крепко держась за холодныемокрые перила, не просохшие после ночного дождя, провожая взглядом серую спинуобогнавшего ее единственного «попутчика».

Оказавшись на асфальте, она вытерла руки платком, перевеладух и заспешила к остановке. Людской поток прижимал ее к дороге, и в концеконцов Ксения вскочила на бордюр, пошла по нему, балансируя, – здесь оначувствовала себя уверенно. Черная «Волга» с ревом пронеслась по крайней полосе,и Ксению окатило брызгами из-под колес. Она успела лишь подумать о том, что, недай бог, попадется водитель, который не справится с управлением на мокройдороге, и вдруг спиной почувствовала что-то нехорошее.

Ксения ничего не успела сделать.

Человек, поравнявшийся с ней, поправил на голове капюшон и вследующую секунду рассчитанным безжалостным движением столкнул ее с бордюра напроезжую часть, под колеса автомашин. Раздался крик, глухой удар, а послестранной, на миг воцарившейся вокруг тишины – словно все люди разом замолчали –новый крик, хриплый и быстро оборвавшийся. Кто-то пораженно выругался, кто-тоахнул, но человек в капюшоне этого уже не услышал: не оборачиваясь, неприбавляя шагу, он переместился вслед за каким-то толстяком в глубь толпы, азатем растворился на одной из узких улочек Тихогорска.