Он метнулся к окну и прижался носом к стеклу. Черезнесколько минут стало ясно, кто к нему ползет. Интересно, что она задумала?Затаив дыхание, Никифоров вглядывался в сад. Глаза начали слезиться, но он необращал на это внимания. Девица доползла до единственной возделанной грядки,замерла на некоторое время, потом поползла обратно. И как прикажете этопонимать?

Основательно извалявшись в пыли, Полина лежала переднизкорослым укропом и думала: «До чего я докатилась! Ворую зелень по чужимогородам!». Ей стало так стыдно, что даже защипало в носу. Впрочем, попроситьтоже было стыдно. Случалось, она с поварихой из дома престарелых ходила нарынок и выпрашивала у торговцев подгнившие фрукты. И ни капельки не стыдилась,потому что просила не для себя, а для стариков. Чтобы у них были хоть какие-товитамины, пусть даже в компоте из подпорченных яблок. С укропом дело обстоялосложнее. Это было своего рода излишество, без которого она вполне моглаобойтись.

Не сорвав ни одного укропного веничка, Полина с легкимсердцем поползла обратно. Открыла котелок, взяла вилку и вздохнула. Нет, зряона все-таки вернулась с пустыми руками. Кому нужна ее пионерская честность?Никифорову? Она снова вылезла в окно и присела. Ползти на животе больше нехотелось — хлопотное дело! Поэтому она отправилась к грядке на четвереньках.

Сказать, что Никифоров изумился, увидев пробирающуюсяобратно на четвереньках Полину, значит, не сказать ничего. Он был дико озадачени никак не мог понять цель ее партизанских вылазок. Она снова добралась догрядки, покопошилась в ней и отправилась назад, похожая издали на большуюсобаку. Укроп она несла в зубах, но заметить это с большого расстояния,конечно, было нельзя.

«Да разве я получу удовольствие от картошки с ворованнымукропом?» — подумала между тем Полина и повернула обратно. Добралась до грядки,пристроила сорванное растение где-то сбоку, поднялась на ноги и отряхнулаладони. И тут услышала стон.

Никифоров тоже услышал стон. К этому времени он ужевооружился фонариком и приоткрыл дверь, намереваясь подкрасться поближе,ослепить ее мощным лучом и выяснить, чем же все-таки занимается эта рыжаяштучка? Стон раздавался из ее дома. По крайней мере, ему так показалось. Он былне слишком громким, но пугающим. Без сомнения, стонала женщина, причем делалаэто с такой жалобой, с такой мукой в голосе, что у Никифорова против волисжалось сердце.

Полина, которая дошла уже почти до самого окна, немедленнопопятилась.

— Эй! — негромко позвал Никифоров, возникая за ееспиной. — Не вздумайте визжагь, как вчера, иначе охранники нас четвертуют,застав вдвоем. Это я, Андрей Андреевич.

— Вы слышите? — спросила Полина, повернув к немупотрясенное лицо. — Эти стоны?

— Слышу, — кивнул тот. — Где это? В вашейспальне?

— Я не знаю, — дрожащим голосом ответилаПолина. —Но я ведь тут одна.

«Вот ужас, — подумал он. — Позвать охрану, —значит, опозориться перед девицей. Кроме того, пока он будет звать, она отужаса поседеет. Придется снова проверять самому». Он оттеснил Полину плечом испросил:

— Думаете, стоит захватить с собой какое-нибудь оружие?

Поглядев на нее повнимательнее, он понял, что она ничего недумает. В ее глазах стоял тот самый ужас, из-за которого она вчера выпрыгнулаиз окна. «Да уж, дело темное», — подумал Никифоров и, подхватив маленькуюлопатку, валявшуюся возле крыльца, отправился осматривать дом. Полина, словнопреданная собачонка, побежала за ним. Когда они обследовали оба этажа и ужеспускались по лестнице, стоны возобновились.

— Мне кажется, это на чердаке, — заметилНикифоров, замерев на месте. Он поднял голову и прислушался.

По чердаку кто-то ходил. Шаги были слышны отчетливо, и полгромко скрипел.

— По крайней мере, это не привидение, — заявилон. — У привидения нет тела, поэтому пол под его весом скрипеть не может.Вы ведь слышали скрип?

— Да, — закивала головой Полина.

— Значит, там человек.

— Ходит и стонет? — с сомнением спросилаона. — Женским голосом?

— Вероятно, это и есть женщина, — ответилНикифоров, переходя на шепот. — Давайте подкрадемся, и…

Он на цыпочках взлетел по маленькой лесенке под самую крышу,прыгнул к чердачной двери, толкнул ее плечом и ввалился внутрь, держа лопаткунаготове. На чердаке никого не было. Луч фонарика сплясал зажигательный танецна потолке, потом переместился на стены, пронесся по полу.

— Глядите! — велел Никифоров, присев накорточки. — На полу пыль. — Он медленно провел лучом по деревянномунастилу. — Не древняя, надо сказать, пыль, но нетронутая. Значит, сегодняздесь не было никого живого.

— Мамочка! — пискнула Полина, подошла сзади идвумя руками вцепилась ему в плечи. — Выходит, это все-таки привидение?!

— Выходит, — пожал плечами Никифоров и, отцепив ееруки, поднялся. — Кстати, тут окно открыто.

Он подошел к небольшому окошку и высунул в него голову.Некоторое время обозревал окрестности, прислушивался, но ничего необычного незаметил.

— Оно улизнуло, — уверенно заявила Полина. —Теперь я поняла, что вчера видела его как раз на такой высоте.

— На какой — такой?

— Как если бы оно вылетело из этого окна. Видимо, онотут живет.

— Да-да, а вчера оно отправилось полетать посаду! — пробормотал Никифоров.

Естественно, в привидений он не верил, но все выгляделодействительно странно. Гуськом они спустились на первый этаж и остановилисьвозле входной двери, не зная, как быть дальше. Дом был осмотрен сверху донизу.

— Кстати, — спохватился Никифоров, радуясь, чтобольше не слышно стонов и шагов. — Что вы делали в саду в эдакую пору?Ночь, темно и вообще… Ночью люди спят.

— Я выспалась днем. И как раз собираласьужинать, — Полина мотнула головой на котелок, сиротливо стоящий насалфетке.

— У меня что-то в горле пересохло, — перебилНикифоров. — У вас не найдется глотка воды? Из-под крана?

— Да-да, конечно! — пискнула она и метнулась наярко освещенную кухню.

На самом деле Никифоров специально услал ее, чтобыпосмотреть, чем она ужинает. Его просто распирало узнать, какое блюдо можноприготовить из столь скудного набора продуктов. Едва она вышла, он приподнялкрышку и уставился на желтую, тщательно выскобленную картошку. Банка сайры,вероятно, была припасена для особого случая.

— Вот, — сказала Полина, еще издали протянув емустакан.

— Большое спасибо! Вкусная вода, — солгалНикифоров, который уже несколько лет не пил воду из-под крана из страха, чтоего желудок в конце концов покроется накипью.

Он бросил еще один взгляд на котелок, и ему немедленнозахотелось одарить соседку пачкой сосисок в вакуумной упаковке или, на худойконец, куском колбасы, но он переборол это желание, напомнив себе, что не в егосилах накормить всех голодных.