– Тома, а пойдем вместе погуляем, – робкопредложила Люба.

– Еще чего! – фыркнула та. – Делать мнебольше нечего, только гулять.

Люба вздохнула, сунула ноги в стоящие на крылечке сандалеткии отправилась на озеро. Прозрачное и чистое озеро было одним из сокровищ ихдачного поселка. Дома стояли в лесу в окружении вековых сосен и елей, а вцентре поселка, как драгоценный сапфир, – озеро. Со дна били холодныеключи, и потому вода всегда была прохладной и чистой. Все лето в нем купались ивзрослые, и дети, а во время каникул ребята проводили здесь целые дни. На озероприлетали утки, и все ходили на них смотреть и кормить их сухими корками хлеба,потом утки разбивались на пары, и наблюдать за этим было забавно и трогательно.Сама Люба этого никогда не видела, Головины переезжали на дачу только в началеиюня, когда заканчивались занятия в школе, но Бабаня Анна Серафимовнарассказывала, как это бывает и что происходит до того, как в июне появляютсямаленькие утята, покрытые нежным пухом. Утят Люба видела и с интересомнаблюдала, как они растут, как гуськом плывут за мамой-уткой, как учатся летатьи в концу августа становятся на крыло, а все остальное живо представляла себесо слов бабушки.

Одной, конечно, скучно, что и говорить, но там, на озере,все время собираются ребята, во что-то играют или жгут костер и пекут картошку.Люба давно наблюдала за ними, еще с прошлого года, почти всех знала в лицо иособенно выделяла одну девочку с необычным, каким-то нерусским лицом, черноволосуюи яркоглазую. Судя по всему, эта девочка была главной заводилой в компании, еесмех звенел громче всех, а остальные ребята смотрели на нее с восхищением иобожанием. Вот если бы эта девочка заметила сидящую поодаль Любу, обратила нанее внимание, заговорила бы с ней! Тогда случилось бы чудо, и Люба оказалась бысреди них, таких веселых, занятых чем-то ужасно интересным и увлекательным, онавошла бы в этот замкнутый клан избранных, никого к себе не допускающих иживущих своей особой, необыкновенной дачной жизнью. А в том, что такая жизньсуществует, Люба нисколько не сомневалась, в ее классе многие ребята летомотдыхали на дачах и потом с горящими глазами взахлеб рассказывали о своихприключениях. Когда в прошлом году отец торжественно объявил, что каникулыдевочки проведут с бабушкой на даче, счастью Любы не было предела, она не могладождаться дня отъезда, с восторгом предвкушая известные до той поры толькопонаслышке радости и удовольствия.

А вышло все совсем не так: много забот по дому и никакихприключений. Наверное, она, Люба, и в самом деле дурища, если не может вот такзапросто взять и завести себе друзей.

На озере было безлюдно, взрослые на работе, а ребят сегодняне оказалось, наверное, в лес пошли или, может, все вместе в Москву уехалипогулять или в соседний поселок за мороженым отправились. Люба посидела,поглядела на воду, погрустила и поплелась домой. Скоро Бабаня вернется, надобудет ей с вареньем помогать, потом с обедом, потом опять с вареньем, потом сужином, мама приедет из Москвы, с работы, они будут сидеть на веранде, питьчай, ждать папу, который возвращается поздно. Вот день и закончится. Опять ейне удалось ни с кем познакомиться… Грустно Любе, скучно. Ой, да что это она,бабушка собиралась ведь сегодня научить ее делать слоеное тесто, сдобное-тоЛюба уже более или менее освоила и теперь мечтала самостоятельно испечь папинлюбимый торт «Наполеон». Вот здорово! Вспомнив об этом, девочка просияла ивприпрыжку побежала к дому.

* * *

Бабушка Анна Серафимовна, как и всегда, позвала Тамару поучаствоватьв подготовке вишни и, как и всегда, получила категорический отказ.

– Я не собираюсь потакать мещанству, – заявиладевочка, не отрываясь от альбома для рисования. – Все эти ваши варенья исоленья – чистой воды мещанство и барство.

– А мне кажется, нет ничего мещанского в том, чтобывечером собраться всей семьей за самоваром, попить чаю с вареньем ипоговорить, – мягко заметила Анна Серафимовна, как и всегда, ничуть нерассердившись.

– Я не ем варенья.

Справедливости ради надо заметить, что это было совершеннойправдой. Тамара терпеть не могла сладкого, она не то что чистое варенье иликонфеты – даже пирожки со сладкой начинкой не ела, а любимым ее лакомством былагорбушка черного хлеба, тонко намазанная горчицей и присыпанная солью.

Однако бабушкиному терпению, казалось, не будет предела.

– Ласточка моя, разве дело в том, ешь ты варенье илинет? Можешь не есть, тебя никто не заставляет. Но ты должна уметь его готовить,и не абы как, а правильно, чтобы оно было не только вкусным, но и красивым, прозрачным,и ягодки чтобы были красивыми, одна к одной, целыми, не треснутыми, нелопнувшими. Мало ли, как жизнь сложится. А вдруг твой муж окажется сладкоежкойи захочет есть варенье каждый день, а ты и не знаешь, с какой стороны за деловзяться? Вы с Любочкой у меня две любимые внучки, и моя святая обязанностьвырастить вас такими, чтобы вы стали хорошими женами. Ты ведь собираешьсякогда-нибудь выйти замуж и завести свою семью, детей, а, Томочка?

– Еще чего! – послышался традиционный в такихслучаях ответ. – Делать мне больше нечего.

Анна Серафимовна тихо улыбнулась, слегка сжав губы, словноуслышала что-то очень глупое и смешное, но рассмеяться почему-то нельзя, иснова принялась выковыривать шпилькой косточки. Люба почувствовала, какзапылало лицо. Каждый раз, когда начинался такой разговор, она испытывалаужасную неловкость, и еще ей становилось немного страшно. Однажды она случайноподслушала разговор Бабани с мамой. Мама сетовала на то, что «Томка растет злаяи упрямая, при таком характере хоть бы внешность была, так нет, бог его знает,в кого она такая страхолюдная уродилась, рожа как оскомылок какой-то. Такуюразве кто замуж возьмет? Намаемся мы с ней, мама, вот увидите, намаемся». Любабыла в ужасе от услышанного, она считала сестру очень красивой и с тех пор всевремя боялась, что Тома узнает, какие страшные слова говорила про нее мама.Страшные, обидные и несправедливые. И что это за «оскомылок» такой? Не тоосколок, не то обмылок. Неужели можно так говорить про Тамару, умную, красивуюи очень взрослую? Конечно, Тамара старше Любы всего на каких-то два года, номладшая сестренка считала ее ужасно взрослой.

* * *

– Занятная девчонка, – пробормотал Камень,выслушав первый подробный рассказ Ворона.

– Да брось, – каркнул тот пренебрежительно, –ничего в ней нет занятного. Простая, как корка хлеба, и такая же пресная. Нихарактера, ни изюминки. Квашня какая-то, размазня. Вот вечно ты выбираешь чертзнает кого, а мне потом мучиться, – Ворон имел обыкновение весьма удачнозабывать все то, о чем помнить не хотелось, в частности, и то, что это именноон настоял на том, чтобы Люба была главной героиней истории, в то время какКамень предлагал рассмотреть других кандидатов. – Я бы лучше про ее сеструисторию смотрел, вот уж там характер так характер! Врагу такую дочь и жену непожелаешь. А ты все: Люба, Люба… Далась тебе эта Люба. Будем теперь от скукипариться. Вечно я тебя, колоду неподвижную, слушаю, а потом локти кусаю.