До дома оставалась всего одна улица, и Люба, привыкшая вседелать загодя и ко всему готовиться заранее, начала в уме составлять вопросыТамаре. Спросить нужно было так, чтобы смысл вопроса был понятен сразу, и самвопрос должен быть сформулирован как можно короче, чтобы у Томки хватилотерпения его выслушать. Старшая сестра терпеть не могла, когда Люба мямлит и,по выражению Тамары, теряет зря время, она в таких случаях могла не дослушать,развернуться и уйти. Погруженная в лингвистические изыскания, девочка не сразузаметила симпатичного черноволосого паренька, одного из тех, что приходил скомпанией на озеро, уже было мимо прошла – и остановилась, уловив в общейкартине нечто неправильное. Мальчик стоял у калитки по ту сторону забора, научастке, и трясущимися руками пытался вытащить крючок из петли. Лицо у негобыло такое, что Люба сразу поняла: что-то случилось. Что-то напугало его таксильно, что он не в состоянии выполнить такую простейшую операцию, какоткрывание калитки.

– Тебе помочь? – Люба подошла поближе,перегнулась, встав на цыпочки, через невысокую ограду и ловко скинула крючок.

– Спасибо, – пробормотал мальчик, выскочил наулицу и внезапно остановился, глядя на Любу безумными глазами.

– Что у тебя случилось? – сочувственно спросиладевочка. – Чего ты такой взъерошенный?

– Папе плохо с сердцем, – выпалил паренек. –Надо, наверное, в больницу бежать за врачом, да?

Последнее, что сделала Люба, прежде чем включиться вситуацию, – удивилась, что такой взрослый и красивый мальчик, кажется,спрашивает у нее совета. Неужели она, «дурища и бестолочь», может знать что-тотакое, о чем не знает этот парнишка «из избранных»? Но в следующее мгновениеона думала уже совершенно о другом.

– У вас дома есть телефон?

– Есть. Но я не знаю, как в больницу звонить. Тызнаешь, где тут больница? Дорогу покажешь?

– Пошли. – Люба решительно потянула его за руку иподтолкнула в сторону дома. – Сейчас «Скорую помощь» вызовем, телефон«ноль-три», его даже младенцы знают. Сколько лет твоему папе?

– Пятьдесят семь, а что? Это важно?

– Конечно, они же спросят, – со знанием делаответила Люба. Ей уже приходилось два раза вызывать «Скорую» для Бабани и одинраз для мамы, когда у той был аппендицит, и Люба очень хорошо помнила, какиевопросы задают по телефону. – Спиртное употреблял?

– Когда? Вообще? – не понял мальчик.

– Нет, вчера или сегодня.

– Нет, мой папа совсем не пьет. Ну, может, когда-то, вмолодости…

– Про это не нужно, – оборвала его Люба. –Раньше сердцем болел?

– Да, у него это давно, он и в больнице лежал.

– Какой диагноз? Фамилия, имя, отчество твоего папы?Какая у вас улица, номер дома?

Люба, продолжая допрос, быстро дошла до крыльца, крепкодержа мальчика за руку, взлетела по ступенькам, толкнула занавешенную серым отпыли тюлем стеклянную дверь и буквально ворвалась в дом.

– Где твой папа? Показывай, – потребовала она.

Мальчик молча открыл дверь в комнату, где за огромнымписьменным столом сидел, откинувшись в кресле, немолодой мужчина, держался засердце, тяжело дышал и постанывал. Здесь же, на столе, стоял и телефон. Любарешительно сорвала трубку, набрала короткий номер и попросила прислать докторак Романову Евгению Христофоровичу, пятидесяти семи лет, на улицу Щорса, дом 12.Диспетчер задала ей все те вопросы, ответы на которые у нее уже были, исказала, что бригада сейчас приедет.

– Давай уложим его, – приказала она. – Помогиему подняться, мы его с двух сторон подхватим.

– Куда уложим? – Парень выглядел совсемрастерянным и, по-видимому, соображал не очень хорошо.

– Куда-куда, куда-нибудь. Ну вот хоть на этот диван. Иподушку принеси.

– Не надо, – слабым голосом произнес ЕвгенийХристофорович, открыв глаза, – я сам, вы не справитесь. Я лучше тутпосижу.

– Еще чего, – Люба и не заметила, как заговорила вточности словами своей старшей сестры и даже с ее интонациями, – даже и неспорьте. Давайте мы вам поможем, только тихонько, тихонько, вот так, вотмолодец, – приговаривала она, подставляя плечико и обхватывая мужчину запояс, – и медленно, медленно, по одному шажочку идем к диванчику, вотмолодец, вот умница.

Вдвоем они уложили больного, подсунули под голову подушку,накрыли тонким одеялом.

– И правда, так полегче, – побормотал ЕвгенийХристофорович. – Спасибо тебе, девочка.

– Рано еще «спасибо» говорить, – Люба как-тонезаметно вошла в роль строгой медсестры, – вот сейчас доктор приедет,послушает вас, посмотрит, укольчик сделает – и будете как новенький. Вы тольконе бойтесь ничего, мы тут рядом, сейчас я вам чайку горячего сладкого сделаю.

Навещая бабушку в больнице, куда ее забирала «Скорая», Любанаслушалась в палате разговоров о том, что во время сердечного приступабольного охватывает страх, и, если дать этому страху разгуляться, он будетплохо действовать на сердце и приступ станет еще сильнее, поэтому самое главноев этом случае – сделать так, чтобы человек не боялся.

– Не надо, не беспокойся, я просто так полежу, докторадождусь.

– Я не беспокоюсь, я делаю то, что положено, –строго произнесла Люба. – А вы лежите спокойно, и самое главное – ничегоне бойтесь.

Евгений Христофорович прикрыл глаза, и Любе показалось, чтоон стал дышать чуть легче, чуть ровнее.

– Показывай, где у вас тут кухня, где чайник, вода,заварка, сахар, – потребовала она у мальчика. – Кстати, тебя какзовут? Меня – Люба.

– А я – Родик.

– У вас валидол есть?

– Не знаю, – растерянно ответил Родик. – Упапы есть какие-то лекарства, но я не знаю, какие они и где лежат.

– Так пойди и спроси, а я пока чай сделаю. Найдивалидол и дай папе одну таблетку под язык.

– Хорошо, – послушно ответил паренек, и Люба,немного успокоившаяся и вновь обретшая способность воспринимать окружающее, ещераз удивилась, что этот взрослый красивый мальчик беспрекословно слушается ее,такую маленькую и глупую «бестолочь».

«Скорая» приехала через пятнадцать минут, врач – пожилаяполная женщина – увидела двух подростков, бросила быстрый цепкий взгляд натаблетки валидола и стакан с горячим чаем и одобрительно улыбнулась.

– Вот и молодцы, правильно все сделали. А вы,больной, – она взяла Евгения Христофоровича за руку и стала считатьпульс, – успокойтесь, у вас аритмия, ничего страшного, с такими ребятамивам вообще бояться нечего, они небось все не хуже врачей знают и отлично завами ухаживают. Сейчас сделаем укол – и через пять минут все пройдет. Вы,ребятки, выйдите пока, если шприцов боитесь.

– Ничего я не боюсь, – с вызовом ответилаЛюба, – я останусь.