Вечером снова поужинали два друга сладкими ароматными плодами и уснули под деревом. Опять приснился им один и тот же сон. Явилось к ним во сне дерево и долго благодарило. Говорило оно, что теперь Кузьке и Лешику только хорошие сны будут сниться, да напоминало, чтобы не забыли друзья два листика сорвать.

Наутро сорвал Кузя два листа, сложил их в сундучок. Взял лешонок с собой еще один плод с живого дерева — в пути пообедать да и кинул клубочек. Опять предстояла им долгая дорожка.

Долго шли Кузька и Лешик. По полям и лугам, по сенокосам и перелескам, мимо деревенек и пастбищ. И не раз еще вспоминали они добрым словом живое дерево — сколько раз уже обедали, а никак один плод доесть не могут. Глядишь, так и до самого жилища Бубуни хватит.

Только все рано или поздно кончается. Кончился у Кузьки и Лешика плод, а клубочек все катится и катится, конца и края дорожке не видно. Проголодались Кузька и Лешик и решили немного с намеченного пути свернуть — зайти в деревеньку, поживиться немножко. Должны же тут водиться домовые, а уж они-то не оставят своего сородича в беде.

Деревенька, Кузя это сразу заметил, была самая обычная. Ясное дело, что до той красоты, которая в деревне домовенка была, ей далеко. Ни тебе резных окошек, ни ворот расписных, ни петушков на крыше.

Кузька присмотрелся повнимательнее — чисто в деревеньке, аккуратно, из самого крайнего дома вкусным пахнет. А раз так, живут в деревне домовые. Во всяком случае, один непременно найдется, а больше им с Лешим и не нужно.

Поднял Лешик клубочек с земли, и по густой траве оба друга пробрались во двор самого крайнего домика. Кузя — воспитанный домовой, не стал сразу в дом заходить. Покликал он по-своему, по-домовячьему, хозяина, только никто не ответил.

Подозрительно это Кузе показалось. Домик хороший; не живи он у бабки Настасьи, так и сам не прочь бы здесь поселиться.

— Лешик, давай в другой дом попробуем зайти.

Лешик не стал отговаривать Кузьку — он домовенок, ему видней.

Пошли Кузька с Лешиком в другой домик. Опять посвистел по-домовячьему Кузька, и опять нет ответа. Почти всю деревню обошел Кузя с лешонком, а так и не нашел ни одного домового.

— Кузя, а Кузя, — взмолился Лешик, — раз тут хозяев нет, может, зайдем в любой дом?

Сложно Кузьке на это согласиться. Чутье его подсказывает, что не только люди в этой деревеньке живут. А ну как зайдем в избушку, а там уже есть домовой. То-то будет шума! Но Лешика тоже жалко — совсем измучился друг.

Ему-то, Кузьке, не так плохо. Он вот в деревеньке, домики рядом, в случае чего всегда найдет себе пристанище. А Лешик совсем зачах в полях да лугах. Лес ему нужен, деревья да мхи.

— Ладно, — согласился Кузя, только посмотрим, нет ли в этом домике домового.

Посвистел Кузька последний раз по-своему, по-домовячьему, поприветствовал хозяина. Слышит — а в ответ ему тоже свист. Вроде хозяин не прочь встретить гостя. Вот только свист не совсем на домовячий похож — неуверенный какой-то, не так хозяин гостя должен встречать.

Пробрались Кузька с Лешиком поближе, ждут. Ждали, ждали, смотрят — а навстречу им выбегает какое-то странное существо — черное, лохматое, хоть и в беленьком платьице, на домового совсем не похожее. Екнуло сердце у Кузьки — никак чертовка! Присмотрелся поближе — рогов нет, хвоста тоже, значит, не чертовка.

— Ну заходите, гости дорогие, — обратилось существо к Лешику с Кузей.

Присмотрелся Кузька и понял — ведьмочка это самая настоящая. Вот только почему она вместо домового тут рассвистелась? Не хотел Кузька заходить, но отказаться было нельзя. У них, домовых, не зайти в гости, когда тебя приглашают, все равно, что у людей в лицо плюнуть. Ничего не поделаешь — пришлось заходить.

А как зашли они в гости к ведьмочке, так и не пожалели. Видит Кузька — не у всякого домового такой порядок в доме бывает. В семье мир и лад, дом прибран, в чугунках полно еды, в погребах — разносолов.

Провела ведьмочка гостей за печку, на маленькой лавочке расстелила чистую скатерку, ужин сообразила. И ведь догадалась черная, что Кузька человеческую еду ест, а Лешик — только зелень. Для Лешика у нее — грибочки, салатики, ягодки да яблочки, а для Кузи — суп с чечевицей да каша гречневая.

— Кушайте, гости дорогие, никак проголодались в дороге, — приговаривает ведьмочка.

Дивится Кузька, ничего не понимает. Глянешь — ведьма, а по повадкам домовой! Но как попробовал Кузька ведьмочкиного угощения, мигом все его подозрения пропали. Домовой — он и есть домовой, из ведьминых рук еда такой вкусной не бывает.

Дожевал Кузька последний кусочек, запил прохладным кваском да и говорит:

— Спасибо за хлеб за соль, хозяйка. А не расскажешь, что в деревне случилось-приключилось, почему пусто? Кликал, кликал домовых, да только ты одна и отозвалась.

Тут-то ведьмочка и сникла. Молчала, молчала, а потом и говорит:

— Ладно, расскажу тебе всю правду, а уж вы сами решайте, останетесь у меня переночевать или нет. Из-за меня все домовые из деревни сбежали, вот почему здесь так пусто.

— И что ж ты такого натворила, хозяйка? — спрашивает Лешик.

Ведьмочка опустила глаза и говорит:

— Ведьма я, самая настоящая ведьма, неужто не заметили? И колдовать умею, и привораживать, и зелья готовить, и даже на метле не хуже Бабы Яги могу летать! Кто с такой жить рядом захочет? У меня ведь, кроме вас, и гостей-то ни разу не было.

Лешик побледнел, хлопает глазами — похоже, он сразу и не понял, что не домовой их угощал, а ведьмочка. А Кузька не растерялся, спрашивает хозяйку:

— И что же ты тогда, раз даже с Бабой Ягой тягаться можешь, не пошла в ведьмы?

— В ведьмы, тоже скажешь! — удивилась хозяйка. — Ну сам подумай, кем бы я была, пойди я в ведьмы? Молоденькой ведьме без опыта самое большее — мухоморы бы для какой-нибудь Яги собирать да метлу ее в угол ставить. Служи ей и днем, и ночью, выслушивай попреки, а взамен — никакой благодарности.

— Неужто домовячья жизнь лучше? — спрашивает Лешик.

— Спрашиваешь! — разулыбалась ведьма. — Во-первых, сама себе хозяйка. Никто тобой не командует, не ругает, живи себе спокойно. Во-вторых, все здесь всегда по-моему бывает, а людям от этого только хорошо. Поругаются жители дома — а я возьму, поколдую, ну совсем чуть-чуть, и они снова помирились. Случается неурожайный год, и я снова им на помощь прихожу. То тлю изведу, то дождичка наколдую, а то, наоборот, тучки разгоню.