Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Новость, собственно, одна, — объявил он, испытывающе глядя на Николая. — С заявлением об утере старого паспорта Плесков не обращался, и нового паспорта нигде не получал. Накануне мой коллега Сережа почти сутки просидел в паспортном столе. Попутно выяснилось, что указанный гражданин среди умерших не значится, и заявления о его пропаже никто не подавал.
— Как же так может быть, — удивился Захарыч, — человек жил среди других людей, ходил на работу, в магазин, наконец, выпивал с приятелями, потом исчез в одночасье и никому нет дела? Честно говоря, в самом наихудшем варианте я предполагал, что такое заявление существует, но в течение пяти лет концов найти не могли…
— Чем богаты, — пожал плечами Митин.
— А в институте узнать пытались? — осторожно поинтересовался Николай.
— Заведение закрытое, отдел кадров отвечает только на письменные запросы.… Не переживай! Единственное разумное объяснение: твой приятель в данный момент находится за рубежом, — спокойно предположил Митин. — А на момент происшествия он должен был получить загранпаспорт и выехать в командировку. В те годы сотрудники НИИ работали за границей полулегально и осложнений с властями старались избегать.
Николай успокоенно кивнул и полез за сигаретами.
— Я бы всё же у жены попробовал спросить, — сделав пару глубоких затяжек и выпустив плотное облачко дыма, осторожно заметил Митин. — Что-то она в любом случае должна знать, даже если допустить, что с Женькой давно не живёт. Загляни как-нибудь в гости. Она проживает на прежнем месте, по вечерам дома…
Удивительно свойство памяти. Порой, выуживая на Божий свет невесть из каких глубин отдельные, и на первый взгляд ненужные детали, она следует лишь ей одной ведомой логике. Но компонуя их самым причудливым образом, подсказывает единственно верную тропинку, маскируя её бессвязной чередой воспоминаний…
Уже подойдя к остановке, Захарыч вспомнил про выселенных жильцов. «Вернуться и попросить Митина, чтобы разыскал? А вдруг что-то, да вспомнят? Хотя шансы: что иголку в стоге сена искать, — решил он после секундного размышления. — К тому же сегодняшний визит может всё прояснить, — Николай посмотрел на часы: около пяти, нужно где-то убить пару часов».
V
Дни отлетали вместе с листками отрывного календаря, из них собирались месяцы и спрессовывались годы. Незаметно осталась позади последняя сессия. Казавшаяся поначалу такой несбыточной, мечта матушки воплощалась в жизнь. Женька через год с небольшим оканчивал Московский Механический институт. Разбежались по закоулкам памяти школьные друзья, потускнел и отдалился сам родительский дом.
После мытарств по окраинам он, наконец, снял угол на Щипке у одинокой седой дамы. В двух шагах от нового жилища шумело Садовое кольцо, за ним до самого Кремля простиралась настоящая Москва. Важно разгуливая в денежные дни по Зацепскому рынку, он чувствовал себя уже наполовину москвичом и свысока поглядывал на электрички у Павелецкого вокзала, называя про себя выходящих из них «деревней». Здание института на Кировской стояло совсем рядом. С круга на круг катила по бульварам двухвагонная «Аннушка», торопясь к одиноко возвышавшему над столичной толчеёй Грибоедову. Казалось, его увековечили в назидание потомкам о бренности земного ума.
Как-то днём, выйдя из Центрального почтамта, Плесков вальяжной походкой следовал по бульвару. Впереди на скамейке он приметил одиноко сидящую девицу с грацией оленёнка. На миг Женьке показалось, что это одинокая звезда из уральского захолустья снизошла на грешную землю, чтобы позвать за собой. Но сделав пару несмелых шагов, он с удивлением узнал голубоглазую блондинку, с которой мимоходом познакомился прошлым летом на танцплощадке под Геленджиком…. Кажется, она работала врачом в одном из окрестных пионерлагерей.
Немного поразмыслив, Женька всё же решился подойти:
— Девушка, у памятника вашу фотокарточку показали, добавив, что вы ожидаете лично меня …
Её восторженный взгляд, выпорхнув ненароком из-под густых ресниц, окатил Плескова, как неумело открытая бутылка шампанского, сверху донизу веером синих брызг. «Встретились мы в баре ресторана, как мне знакомы твои черты».…
Остаток дня они провели в воспоминаниях о море, кружа по бульварам под звуки медленного танго, словно лившегося с трофейной пластинки. Аля коротала девичий век в падчерицах. Отец погиб уже после войны, мать расписаться с ним не успела. С отчимом отношения не сложились — человек неплохой, но из простонародья. Мама ему благодарна: он их обеих от голодной смерти спас. Сейчас у семьи две комнатки в коммунальной квартире в районе Мещанки. В одной проживают мать с отчимом, другую делит она с младшей сводной сестрой.
— Может, ещё как-нибудь свидимся? — несмело спросил Женька, удерживая перед входом в подъезд её руку в своей.
И опять веер синих брызг из-под опущенных ресниц:
— Давай в субботу часов в шесть на скамейке…
Пару месяцев они встречались просто так, посещая киношки и гуляя допоздна по бульварам.
— Давно хотела тебя спросить, — как-то поинтересовалась Аля. — Ведь ты не москвич? — Плесков отрицательно мотнул головой. — А тогда зачем в Москву учиться приехал? Ведь на Урале тоже университетов хватает.
— Хотел наукой заниматься, — важно наморщил лоб Женька. — А она только здесь, в Москве.
— И родители тебя, вот так сразу отпустили?
Он усмехнулся:
— Мама почему-то решила, что её старший сын и наследник должен стать большим учёным, по заграницам ездить, на мир посмотреть. Ну и накрутила отца. Я помню, как-то ужинаем, а он тарелку отставил, внимательно посмотрел на меня и говорит:
— Не одним столичным деткам божьи горшки обжигать. Мы с мамой подумали: если будешь учиться как следует, поедешь после школы в Москву, поступать Механический институт. Там люди серьёзные, нужным стране делом заняты.…Сказал, как отрезал.
— Физиков мало, поэтому после института всех, наверное, в Москве оставляют, — мечтательно вздохнула Алевтина. — А медиков, коренных москвичек, шлют в Тмутаракань, комбайнёров из запоя выводить да роды принимать у доярок. Разве это справедливо?
Ближе к лету Плесков, наконец, решился, и улучив момент, когда хозяйка уехала к родственникам на дачу, пригласил Алю к себе. Та не отказалась, только странно посмотрев, спросила:
— А как обо мне подумает твоя дама?
Об этом Женька не задумывался, целиком находясь в предвкушении романтической встречи.
— Раньше я никого к себе не приглашал, ты первая! — заметил он, пока поднимались по казавшейся нескончаемой лестнице. — Если ты против, я не буду приставать. Просто посидим, послушаем музыку, чаю попьём…
— Чаю я напьюсь дома, — прервала его Аля и с порога деловито прошла в ванную.
Поняв, что выбирать уже поздно, Плесков поплёлся разбирать кровать.
В свои неполные 22 года Аля оказалась девственницей. Растерявшийся Женька ожидал неминуемой кары в виде обещания немедленно жениться. Но она быстро преодолела неудобства,