– Да. Тогда мое положение было… несколько неустойчивым.

– А теперь?

– Все зависит от того, что мы решим, Таннис. – Он отставил бокал и поднялся, руку подал. Холодная. Слегка влажноватая.

Рука мертвеца.

– В этой библиотеке собраны тысячи… десятки тысяч книг. Большей частью рукописных… нет, Таннис, не запрещенных. Они ничего не запрещают, но кое-что ограничивают, заставляют забыть. Вот здесь пьесы одного драматурга, имя которого тебе ничего не скажет. Он был гением, но известен немногим. Или вот поэт… писатель… пара философских трактатов, крайне интересные мысли…

Он шел вдоль полок, то и дело останавливаясь, чтобы коснуться очередного фолианта.

– Пропавшие имена, Таннис. Мир, который мог бы быть, если бы не псы.

– И чего ты хочешь?

– Восстановить справедливость.

Окна все же имелись, крохотные, квадратные, в свинцовых переплетах. И сквозь толстое стекло проникал солнечный свет, который заставил Войтеха морщиться.

– Некогда вместо стекол здесь стоял камень, а стекла были роскошью. – Он с нежностью провел по бурой стене и отступил в тень. – Этот дом пытается сохранить осколки нашей истории. Культуру… но и он умирает. До спрятанных в нем сокровищ никому нет дела. Что такое книги, написанные людьми? Ничего…

Войтех остановился на границе света.

– Зачем ты мне рассказываешь это?

– Затем, Таннис, что мне все еще не хочется тебя убивать. Я тоже живой.

…оживший мертвец с уставшими глазами, в которых не осталось места свету.

– Имею право на некоторые слабости. Итак, мы остановились на том, что я собираюсь восстановить справедливость и вернуть мир людям.

– Бескорыстно?

Войтех хмыкнул.

– Хорошая шутка. Но нет… ты знаешь, кто моя матушка?

– Жена аптекаря…

Пощечина была резкой, хлесткой.

– Думай, прежде чем рот открыть. – Войтех вытер руку. – Моя мать – герцогиня Шеффолк. И хранительница короны. А я – ее наследник. И король…

Разбитые губы болели.

И… он ведь и вправду верит во все это.

Король? Подземный, добравшийся до трона, но ему мало подземелий. Ему всегда было мало, и… страшно оттого, что у Войтеха получится. Он умел добиваться своего.

– Зачем тебе я?

Если говорит, рассказывает, показывает пыльную эту библиотеку, в которой спрятаны никому не нужные сокровища…

– Соскучился.

– Правду. – Главное, выдержать взгляд. – Или я не заслуживаю правды?

Войтех поморщился и ответил:

– Заслуживаешь. Мне нужен наследник. Видишь ли, моя супруга происходит из рода не менее древнего и знатного, чем Шеффолки. Но при том она слаба. А я не хочу, чтобы мои дети унаследовали эту слабость.

Безумие какое-то… и рассмеяться бы, но смех застыл в горле.

– Ты же молода. Красива… – Мертвые пальцы коснулись щеки, и Таннис с трудом заставила себя выдержать это прикосновение. – Признаться, я был удивлен, увидев тебя в театре, но удивлен, что называется, приятно. Ты сумела выжить, Таннис, и выбраться из той выгребной ямы, в которой родилась. А это уже много…

От него и пахнет пылью.

Тленом.

Мертвечиной и сырой кладбищенской землей.

– Ты не спилась, не стала шлюхой или опиоманкой. Ты выглядишь и ведешь себя как леди. А я знаю, сколь непросто удержаться на другом берегу. У тебя получилось.

– И теперь ты хочешь, чтобы я родила тебе ребенка?

Он сошел с ума, наверное, в Ньютоме… или еще раньше… или позже, но определенно сошел, иначе не стал бы предлагать такое. Стоит. Улыбается.

– Да. Естественно, ты понимаешь, что матерью его будет считаться моя супруга…

– А она…

– Она знает и согласна.

Нехорошая улыбка, и Таннис становится жаль эту незнакомую женщину.

– Подумай. – Войтех подал руку, и у Таннис не возникло мысли ее не принять. – Я способен дать тебе многое… а способен и лишить многого.

– Жизни?

– И ее тоже. Я могу забрать твою. Мне даже не понадобится звать Грента. А могу взять и не только твою… ты ведь, кажется, любишь того щенка?

Молчать. Или солгать. Солгать не выйдет, Войтех видит ее насквозь и…

– Не трогай его.

– Любишь, – со странным раздражением отметил Войтех. – Иначе бы не сбежала из-за помолвки. Влюбленные люди поступают странно. Итак…

– У меня есть выбор?

– Конечно.

Умереть самой, хотя умирать не хочется совершенно… И Кейрена он действительно не пощадит. Он стал другим, Войтех, сосед и… друг? Больше чем друг. Но радости от встречи Таннис не испытывает.

– За что ты так со мной? – Она пытается найти в нем тень его же прежнего.

Бессмысленное занятие.

– За что? Интересный вопрос. – Он опирается локтем на широкий подлокотник кресла. – Допустим, по праву творца. Устроит тебя подобный ответ? Разве не благодаря мне ты, Таннис, стала такой, какой стала? Где бы ты была, милая, если бы не я. Скажи?

Ей нечего ответить. А Войтех отстраняется, упирает указательные пальцы в подбородок и смотрит. Пристально. Равнодушно.

– Сказать, что было бы с тобой? Ты бы начала пить, все ведь пьют. Пошла бы на завод или, что вероятней, в бордель. По первому времени зарабатывала бы прилично, но быстро постарела бы… а там сама знаешь. Улица потемнее, поближе к порту. Пьяные драки. Пьяные клиенты. Сифилис. И смерть в какой-нибудь канаве.

Он был прав и безжалостен в этой своей правоте.

– Я показал тебе другую жизнь. И дал понять, что ты способна ее добиться. И разве это не заслуживает благодарности? Скажи, Таннис.

Сказать было нечего. А он ждал.

Решать?

Отказаться?

Согласиться? Тогда будет шанс… на что? Не стоит обманываться, в живых ее в любом случае не оставят. Вопрос времени и… надежды.

– Мне хочется жить.

– Я понимаю.

– И… я согласна.

Как-нибудь… перетерпится… свыкнется с мыслью. Свыкнуться ведь со многим можно, а он… он не уродлив… и по-своему остался прежним… разве она, Таннис, в глубине души не мечтала выйти за него замуж? Правда, замуж ее не зовут, но…

…будет шанс.

Терять ей в любом случае нечего.

– Таннис, – он наклонился, подвинув бокалы к краю стола, и за руку ее взял, – ты ведь понимаешь, что предательства я не прощу.

Понимает. И вспоминает черноту подземелья. Белые тени подземников. Мост над пропастью и осклизлые колья. Если Таннис попытается бежать, ее отдадут теням.