Вслед за начальником лекарей с пенька встал Уриил, одновременно засобирался Салафиил. За несколько минут поляна почти что опустела. Лишь перед не догоревшим костром остались вдвоем сидеть Иеремиил и Габри.

Так закончился вечер архангельских песен.

Глава 18

— Сигаретку?!

Марина встрепенулась в приступе смеха, двумя руками опираясь о столешницу.

— Надо было сказать: давай две, у меня аппетит на халяву разыгрался!.. — Аня повела рукой, заходясь новой волной безудержного гогота.

Давно они так не ржали!.. Так долго и так громко, сами не зная от чего.

Девчонки сидели друг напротив друга, каждая с чашкой чая, разделяемые лишь нещадно разрезанным сдобным пирогом, и вот уже минут двадцать не могли нормально говорить, откалывая понятные им двоим шуточки и дурацкие словечки.

— Ты видела его рожу, когда он услышал это твое: что-нибудь еще?! — воскликнула Мара, от нетерпения теребя ручку кружки.

— Я вижу, что ль, чего без очков?! — вскрикнула Аня в ответ. Ее пальцы встряхнули объемное каре.

— Блин!.. Это надо было видеть!.. — взвыла Марина. — Это бультерьер, у которого кость отняли!.. Он сожрать тебя хотел взглядом!.. И зубы, зубы торчали, как клыки!..

Аня не могла сдерживаться, угорая изнутри.

— Черт!.. Эх, не было бы у меня аллергии на контактные линзы!.. — выдохнула она.

— Собачий хвост!.. Я думала, он отвалит после этого! — с досадой процедила Марина. — Блин!.. А мне казалось, что ничего уже не развеселит меня так, как сегодняшняя победа!..

— Видно, даже мы можем ошибаться, — примирительно улыбнулась Анна. — Не из таких, значит, парень оказался!.. Косит под настоящий перец! Но ничего, мы тоже достаточно маринованные!..

— После нас хочется пить! — прошипела Марина. — Не закусывая, когда мы портим аппетит своими табло!..

— Чего?! — развеселилась Аня.

— Ничего! Сигаретку!.. — повторила Мара в сотый раз, и девчонки снова покатились в хохоте.

Марина вошла в арку, упруго разгибая колени, утянутые в черные узорчатые колготы. Ниже талии болталась короткая юбка, не скрывая и половины бедра. Глаза были надежно припрятаны за темными очками, игнорирующими выходящее по временам солнышко. Было прохладно. Вполне для кожаной куртки и закрытых туфель вместо весенних босоножек.

На подступах ко двору Маре показалось, что какая-то дорогая иномарка готовится выгрузить хозяев. Несколько молодых людей стояли по бокам от дверей. Она не обратила внимания и пошла дальше.

В свою комнату шаркнула серьезная как никогда. Без причины хмуря лоб, Марина энергично переоделась в домашнее и отправилась совершать ритуал обеда. Что-то сегодня не клеилось в ее голове и настроении.

Под вечер ничего не изменилось. Черт, и что этой жизни от нее было надо? Все как-то было не так. Сама не понимая причины своего скверного состояния, Марина неприкаянно заглянула к матери.

— Опять ты это смотришь?.. — молвила она глухо. — Я вообще не пойму, что за виртуоз это снимал?.. Сюжета на каждую серию один миллиграмм и соплей на бидон!.. Наверное, бюджет три копейки на двадцать месяцев съемки, из них четыре пошли режиссеру!

Она завершила тираду вопросительным молчанием, взбодрившись удачной, по ее мнению, остротой. Видя, что мама на самом деле увлечена какой-то умной брошюрой, Марина забила и пошла к себе. По дороге завернула в ванную.

Даже самая увлеченная мать в момент вскочит на такой вопль.

— Что случилось?!.. — женщина в шоке выбежала в коридор.

— Черт!.. Твою …! А-а-а! — Марина вылетела с банного порога, минуя маму, и мелкой рысью вбежала в свою спальню. Ее лицо было ни на что непохоже, а рука зажата другой рукой.

— Что такое?!.. — мама бросилась за дочерью, пытаясь выяснить, что стряслось.

— Бли-ин!.. Ноготь!!! Уродство!.. — стенала Мара.

— Что с ногтем?! — мама подошла к ней и принудительно схватила запястье дочки.

— Напополам!!! С мясом!!! — простонала Марина.

Мама не сразу увидела, что же там было.

— Да вот же, вот! — Мара указала на видневшуюся под отколовшимся лаком трещину, из которой сочилась кровь. — Как больно!..

Марина изменилась в эти дни. До неузнаваемости; видели окружающие, как вместо переживающего свою жизнь трепещущего сердечка из ребер появляются ожесточенные железные шипы. Она повзрослела даже внешне. И что-то другое появилось во взгляде, который как-то впервые между делом распробовал первую ложь на вкус.

— Тебе идет. Чего ты раньше не носила узкие?.. — спросила Аня, увидев перед школой, что Марина в новых джинсах.

— Не знаю, — она пожала плечами. — Захотелось купить.

Ты — это то, что ты носишь. И одежда — способ выразить тебя. Тогда Марина только осмысливала новый образ и первые новые правила своей внешности: если джинсы — то черные, если юбка — то короткая, а если длинные волосы — то распущенные. Длинными они у нее будут лишь через много месяцев.

— Чего надо?.. — Аня оглянулась, прижатая чьим-то взглядом к стене коридора.

— Курва, что ты делаешь?

Перед ней стоял не кто иной, как Гоша. Сам пришел, собственной персоной. И парни рядом среди живой школьной перемены.

— А что я делаю? — Аня повернулась к нему наглая и развязная.

— Что ты сплетни разводишь, мы не врубаемся? — выступил вперед уже другой пацан, который в их компании считался самым серьезным и статусным. — Какого …, треплешь о том, чего у вас с ним не было?..

— А ты свечу держал?.. — сверкнула на него Аня дьявольским блеском.

Марина потеряла подругу где-то на полпути к туалету. Когда вышла в коридор поискать, нашла в компании, не одну.

— Что за хрень тут творится?! — Марина сломя голову ринулась на стрелку. Резко и очень уж несуразно она рванула мальчика, который был выше ее на голову, за плечо. — Что ты прикопался?! Отвали от нее быстро!..

— А ты ее адвокат?! — выступил на нее кто-то.

— Ну, вы же строем ходите! — отбила атаку Аня. — Значит так, мальчики, — проговорила она низким тоном. — Смею вас заверить, что я буду говорить и делать все, что я хочу. А на вас я плевала десять раз со всеми вашими амбициями. До свидания, неудавшиеся ковбои.

От радости новой жизни до черной испепеляющей войны оказался один шаг. Что ж, свободу надо было отстаивать своей кровью. Марина помнила эти дни, насквозь пропитанные злобой, когда на них смотрели и ненавидели, когда она презирала всех вокруг. Тогда помогла привычка не взирать на лица. А в транс впадать, отключаясь от отношения к ней всех, научилась позже.

— Я не понимаю, зачем в десятом классе устраивать родительские собрания? — сказала Марина, устало улыбаясь. — Они тебе еще не все уши про меня прожужжали?..

— Нет. Хотя поквохтали немножко: что, да как и почему вот так случилось. Но я их, вроде, успокоила, что твое увлечение футболом