Вычистить, зашить, перевязать, вычистить, смазать, наложить повязку, вычистить, зашить, перевязать…

Через два часа я себя так чувствовала, словно на корабль мешки с мукой грузила. Спина болела, глаза болели, руки тоже болели…

Когда я вышла в коридор, и попросила служителей отнести девчонку в палату, меня и ноги-то едва держали. Один из стражников подошел ко мне. Я рассеяно посмотрела на мужчину.

Молодой, лет двадцати пяти, крепкий, светловолосый и сероглазый, даже симпатичный… кажется. Мне уже было все равно, только спать хотелось все сильнее.

— Госпожа Ветана, она не…

— Жива. Может, и здорова будет.

— Может?

— Она девушка сильная, должна справиться, — по лекарскому суеверию, я привычно избегала четких ответов, вроде «обязательно поправится», или «через пять дней бегать будет».

— А поговорить с ней когда можно будет?

Я едва по голове стражнику не постучала. Ну, баран-с…

— Вы с ума сошли? Какие разговоры?

— Так знать же надо, кто ее так, — насупился стражник. В лицо я его знала, а вот по имени — запамятовала.

— Знать — надо. Согласна. Но раньше утра, а то и полудня, вы с ней поговорить не сможете.

— Это еще почему?

— Не проснется.

— Почему?

Точно, баран.

— Скажите, вы давно в страже работаете?

Мужчина насупился.

— А к чему вы спрашиваете?

— Господин…

— Стерл.

— Господин Стерл, так давно — или нет?

Судя по тому, что я помнила только лицо, но не имя…

— Месяца два. А что?

— Вас ведь еще ни разу не ранили, правильно?

— Да. Но…

— Не обижайтесь, ладно? Она вся, там, внизу, просто в клочья изорвана. Не зашивать же ее было наживую, конечно, мы ей макового молочка дали. Теперь поспит, как проснется, ей плохо будет. Потом уж отойдет, вы и поговорите, — перешла я на простонародный говор.

Стражник понимающе кивнул.

— Вот оно что…

— Да. Думаю, к вечеру узнаете, что с ней и как. А до того — не обессудьте.

— И ни имени… ничего?

Я развела руками, показывая, что ничего. И отправилась в комнату для лекарей. Хоть полежать пару минут на твердом, пусть спина отдохнет.

* * *

Девушка оказалась дочкой купца из Зеленого города.

Из хорошей семьи, с любящими родными…

По-разному в жизни бывает.

Шла девочка домой от подруги, остановилась рядом карета, и ее туда мигом втянули. Она и пискнуть не успела.

Мешок на голову, кляп в рот, а дальше…

Дальше было очень больно и страшно.

Очень.

Я только головой покачала, когда об этом узнала. Все было плохо, еще хуже… Только вот как сказать девчонке, что она — беременна от насильника?

Я подумала, и решила сказать это кому-то из ее родных. А они уж пусть сами разбираются.

Мне приглянулась мать девушки.

Крепкая особа лет сорока пяти, в достаточно скромных платьях, но сшитых из такой дорогой материи, что простота кроя ее только подчеркивала. Держалась купчиха с достоинством, больше подходящим небогатой дворянке, и к служителям и лекарям относилась ровно и спокойно. Уважала и себя, и других. Девушку они собиралась забирать, как только ее можно будет перевозить, через пару дней. Так что надо было поторапливаться.

Я выбрала время, и отозвала мать в сторонку.

— Госпожа, вы позволите с вами поговорить?

— Да. Госпожа… эээ…

— Ветана. Ваша дочь попала ко мне… тогда.

Купчиха кивнула.

— Мы благодарны вам. Лекари говорят, что если бы не вы, все было бы намного хуже. И поверьте, наша благодарность…

Я вспыхнула.

Она что — решила, что я вымогаю у нее деньги?

— Извините, госпожа, но дело не в благодарности.

Темные брови приподнялись.

— Нет?

— Дело в беременности.

Купчиха схлынула с лица. Словно в одну секунду ей на плечи обрушилось лет двадцать.

— Бе… ремен… ности?

— Да. У нас есть свои признаки… и мне кажется, что ваша дочь в тягости. Скорее всего — от насильника, она ведь…

— Да. Милона была девушкой…

— Тогда точно от насильника.

Купчиха схватила меня за руку. Просто впилась пальцами.

— И что…

— Зачем я вам это сказала? Я такими делами не занимаюсь, могу посоветовать хоорошую повитуху. Пусть даст зелье. А хотите — оставьте ребенка.

Женщина задумалась.

— Госпожа Ветана, вы ведь…

— Я никому об этом не скажу. Поклясться в Храме?

Судя по выражению лица, купчиха не отказалась бы. Но намекать не стала. Поблагодарила меня, и отправилась восвояси, чтобы вернуться через несколько часов.

— Госпожа Ветана?

— Да?

— Скажите, если сейчас вытравить этот плод, сможет ли моя дочь иметь детей?

Я задумалась.

Вот тут я точно ответить не могла. Да, плоду только несколько дней, но тела-то у всех разные, и зелья разные, и действуют по-разному! Кто-то после такого век бездетным остается, а кто-то живет и рожает, что та кошка. Тут и чутье мага жизни не поможет, не настолько уж я им умею пользоваться, себя раньше выдам.

Я медленно покачала головой.

— Таких признаков нет. Тут, госпожа, не скажешь, тут надо каждому для себя решение принимать.

— Вы бы не советовали, верно?

Я покачала головой.

— Мне в такой ситуации выбирать не приходилось. Доброго от подонка ничего не уродится, но — как знать?

Купчиха стиснула кулаки.

— Попалась бы мне эта мразь высокородная…

— Высокородная? — насторожилась я. Подозрения у меня были, но…

— Милона говорит, что от него дорогими благовониями пахло. Такие не каждый себе может позволить. Такие… мускусные.

И кажется, знала я этого человека. От барона Артау так пахло, я помнила. Собственный запах у него был неприятным, вот он и уливался, аж мухи на лету падали. Но сказать я ничего не могла. Вместо этого…

— Я могу посоветовать повитуху. А могу назвать вам семью, в которой нет детей. Пусть родит, да отдаст.

— Мы над этим подумаем. Мне бы хотелось знать и то, и другое.