Оля снова засмеялась:

– Что ж, рада это слышать. Но раз люди видели легкий флирт, теперь они должны увидеть, с кем у тебя серьезные отношения.

– Разве это важно?

– Для меня – да.

– Давай я тогда как-нибудь в другой раз приду к тебе на работу.

В трубке помолчали.

– С букетом роз, если хочешь, – продолжал Костя, – и вообще буду сама галантность, а на соревнованиях ты меня будешь отвлекать от дистанции. И вообще, там рано начинается, зачем тебе вскакивать в шесть утра в выходной день?

– Константин, если мы женимся, то на соревнования едем вместе, – отчеканила Оля.

Он сказал, что да, конечно, и повесил трубку с тягостным сознанием, что нанесет Наде новый и очень болезненный удар.

* * *

Ян с радостным нетерпением ждал поездки к родителям. Они тоже мечтали поскорее познакомиться с невестой и ее родителями, мама уже поставила киснуть белки для своего фирменного «Киевского» торта, папа взял билеты в Концертный зал и заказал столик в баре, словом, выходные обещали удасться на славу.

Для полного счастья он смотался на Невский, в магазин «Восточные сладости» и набрал там всякого разного, особенно рахат-лукума, который мама обожала.

Соня съездила на техобслуживание, удостоверилась, что железная лошадка не подведет на длинной дистанции, и пропылесосила салон, а будущая теща, узнав про «Киевский» торт, немедленно затеяла какие-то немыслимые пирожные и булочки.

В общем, предстояло пиршество духа и тела, но в четверг Яна вызвал Бахтияров и трагическим голосом объявил, что родина требует от него подвига. Ян подумал о новой командировке в Афган, слегка поежился, но быстро подавил в себе недостойные чувства и сказал, что он готов.

– Придется отдежурить в выходные.

– И только-то?

– Не только вам, но и мне тоже, – терпеливо пояснил Бахтияров, – грипп, который, кстати, вы и притащили в клинику, скосил больше половины личного состава.

– Это еще не доказано, что я, – пискнул Ян.

Бахтияров поморщился:

– Не будем торговаться. Главное, что из людей с мозгами в строю остались только мы с вами. Вы здесь будете закрывать амбразуру, а я на Пушкинской.

– А Коршунов?

– Коршунов обеспечивает наши спортивные победы, будь он неладен, поэтому его нельзя трогать ни при каких обстоятельствах.

– Ну надо же какая засада! – Ян горестно почесал в затылке. – Родители так нас ждут, и я сам хотел…

– Учитывая обстоятельства, мы могли бы отправить женщин одних, но это будет не совсем правильно.

«Не то слово», – хмыкнул про себя Ян.

– А Коршунов прямо жизненно необходим на спорте? – жалобно переспросил он. – Может, без него как-нибудь?

– Нет, не может! – отрезал Бахтияров. – Шутка ли, первый раз за двадцать лет появился шанс утереть нос мединституту. Там у них команда – кони, а от нас вечно выступали какие-то полуживые алкоголики, других-то у нас среди сотрудников днем с огнем не сыскать. Так что Коршунов в данной ситуации для нас просто дар судьбы.

– Хорошо, я позвоню, объясню ситуацию. Родители у меня люди понимающие. Перенесем на следующие выходные, делов-то куча.

– Рад, Ян Александрович, что вы идете навстречу. – Бахтияров кивнул ему на стул и протянул пачку «Мальборо». Это была милость, которой редко кто удостаивался, и Ян поспешил схватить сигаретку и поднести будущему тестю огоньку.

– Жаль, конечно, что выходные срываются, но что делать? – Ян с чувством затянулся, смакуя сладковатый заморский дым. – Обычно с соплями на работу прийти – святое дело, но в этом году грипп какой-то вообще зверский. Лично я чуть не сдох, три дня стоять не мог в принципе, не то что у станка.

Сочувственно покачав головой, Бахтияров заметил, что Ян и так перерабатывает все мыслимые и немыслимые нормы, поэтому для него не составит большой разницы выйти не только в субботу на сутки, но и в ночь с воскресенья на понедельник.

Это была уже адская наглость, но, с другой стороны, если нет людей, то что делать? На смене должен быть хотя бы один хирург, умеющий принимать решения и сносно оперировать, и лестно, что его считают именно таким специалистом. Ян приосанился.

– Отстоите, а утром в понедельник по моему личному распоряжению пойдете домой до среды, – сказал Бахтияров.

Ян только рукой махнул.

Жаль было пропавших выходных, или, говоря культурно, уик-энда, в котором он уже почти обжился, и родители, он знал, огорчатся, хоть вида не подадут, но такая уж судьба хирурга и вообще хорошего врача. Семья видит только его тапочки и зубную щетку, а сам он пропадает на работе.

Яну показалось, что Соня восприняла отмену поездки с облегчением, но, наверное, это потому, что сам он расстроился слишком сильно.

В качестве слабой компенсации она обещала отвезти его на соревнования, посмотреть, как Константин Петрович кует медали для академии, и поболеть за него.

– Да ну, я буду после суток.

– И прекрасно! – заявила Соня. – Как раз подышишь воздухом, проветришь мозг и поспишь, а вечером я тебя отвезу в клинику обратно.

– Да, да, выгуляй пса.

– Ян, я понимаю, работы много, но из стен больницы надо выходить, ибо они высасывают энергию.

– Соревнования тоже высасывают.

– Поедем, сделай мне такое одолжение. Я везу Костю с Олей и не хочу быть одинокой девушкой при счастливой паре, особенно с учетом нашего прошлого.

– Не понял? – вскинулся Ян. – Ты же говоришь, что ничего не было.

Соня засмеялась.

– Не было, но об этом знаем только мы. Остальной мир убежден, что Костя меня бросил. Мы за тобой заедем в клинику около восьми, как раз после пересменки.

Понимая, что сопротивление бесполезно, Ян согласился, но особо оговорил, что если он будет в операционной, то пусть уж компания не обессудит и едет без него.

– Слушай, – спохватился он, – а Надька ведь бежит!

– И что?

– Неловко получится.

– Ты как маленький, Ян, – состроила гримаску Соня, – именно ради этой неловкости мы с Олей и встаем в воскресенье в семь утра.

– Зачем?

– Чтобы у этой девки не оставалось никаких иллюзий. Гуманитарное в сущности мероприятие.

Ян поморщился:

– Надя не девка никакая.

– Ладно, дурочка.

– И не дурочка.

– А что это ты ее так защищаешь? Или не одному Константину Петровичу она вскружила голову?

– Просто мне не нравится твой снобизм.

– Я тебе уже говорила, что я не сноб, просто предпочитаю общаться с умными людьми.

Ян вскипел:

– Я слышал твои прекрасные речи про всеобщее образование и открытые дороги, но знаешь, Сонечка, они были бы более убедительны, если бы ты родилась у одинокой уборщицы и сама бы добилась своего нынешнего положения. Тогда да, тогда бы я тебя послушал. Но после того как родители