загса, а там ты нас больше не увидишь, не переживай. Обо мне так больше и не услышишь никогда, и Женька тоже не станет набиваться. Будем сидеть тихо да надеяться, что ты не тиран и позволишь ей иногда нас навещать.

– Людмила Марковна…

– Главное, чтобы Надя была счастлива, а если для этого нам надо сгинуть с экрана и не портить панораму, как говорят мои дети, то без проблем.

Она остановилась перевести дух и вдруг засмеялась:

– Надя говорила, у тебя вроде отец профессор?

– Так точно.

– Представляю, как он бы опупел при виде новой родственницы! В общем, если что, мы с Женькой вам досаждать не станем. Будет у тебя жена круглая сирота. Мать у нее была с высшим образованием, врач, вот на это и напирайте перед твоей родней.

За этим странным разговором Костя не заметил, как оказался у Надиной парадной.

– Ну что, идем? – тетя Люся открыла дверь.

Вместо ответа Костя протянул ей сумки и отступил на шаг.

– Ну как знаешь. Надумаешь, приходи жениться, а пока я даже не скажу ей, что ты тут, – сделав театральную паузу, Людмила Марковна с нажимом произнесла: – справлялся.

– Спасибо, – сказал Костя и шагнул в сгущающийся вечер.

* * *

Естественно, никто не отпустил Колдунова в понедельник утром, как обещал Бахтияров. Из-за гриппа на работу не вышли еще двое ординаторов, пришлось делать обход и заполнять истории, притом что Яна не покидало ощущение, что его мозги пару раз провернули в мясорубке и теперь у него в голове паштет.

Но даже этим паштетом само собой разумелось, что сорвавшееся знакомство с родителями автоматически переносится на следующие выходные, однако Соня, приехавшая забрать его с работы, сказала, что вопрос решится ближе к четвергу, а пока не стоит лишний раз дергать папу с мамой.

– Нет, в эти выходные меня уж точно никто не затянет на сутки, – провозгласил Ян, – пусть Константин Петрович отдувается, он здоров и больше никуда не бежит.

Соня сказала, что папу могут оставить в городе как старшего по академии.

– Поедем втроем, – отрезал Ян, – в таких делах главное мамы, а папы уж как-нибудь договорятся.

– Дорогой, это за свидание не считается, поэтому я просто высажу тебя возле дома и поеду, – невпопад сказала Соня.

Она была сегодня какая-то странная, отстраненная, а может быть, это просто показалось сквозь пелену дурной дремы, застилающую глаза после двух бессонных ночей.

Ян устал так, что не было сил сопротивляться Сониной заботе, он пошел домой, засыпая на ходу, и не помнил, как лег.

Лишь проснувшись вечером и собираясь звонить родителям, он вспомнил, что они с Соней так и не договорились насчет выходных.

Ян решил уточнить этот момент и набрал номер Сони.

– Сейчас, подожди, – сказала она, и в трубке раздалось шуршание. У Бахтияровых был аппарат на длинном шнуре, и по этому звуку Ян понял, что Соня уносит его к себе в комнату.

Его телефон был намертво прикручен к стенке в прихожей, поэтому Ян принес из комнаты стул и поплотнее прикрыл двери, хотя Константин Петрович сидел у себя, как в норе, и мало интересовался происходящим вокруг него.

– Дай мне еще время, Ян, – прошептала Соня, – хоть пару недель.

– На что?

– На все. Я хочу быть на сто процентов уверена, что мы поступаем правильно.

– А сейчас на сколько?

– Не знаю. Не на сто.

Ян вздохнул:

– Сонь, я не знаю, что могу сделать, чтобы было сто.

– Я бы сама все для этого сделала. Только я смотрю на Костю с Олей…

– Ты вообще нашла на кого равняться.

– Но мы ведь недалеко от них ушли. У нас просто дружба с сексом и общими интересами.

Ян почесал в затылке:

– А разве для счастливого брака нужно что-то еще?

– Мы не мечтали друг о друге, Ян. Если бы хоть один из нас был в другого влюблен до безумия, но ведь нет!

– Я тебя люблю, Соня.

– Нет, Ян. Ты любил другую девушку.

– Это давно в прошлом, Сонечка.

– А у меня, как выяснилось, нет, – она горько рассмеялась.

– Погоди-ка, ты выпила, что ли?

– К сожалению, трезвая, как стеклышко. Ян, я тоже любила одного человека. Безответно, правда.

– Это не считается.

– Нет, он тоже меня любил, просто мы не могли быть вместе. Вот так… Я думала, что все прошло, что я стала холодная и спокойная и любовные страдания никогда больше не причинят мне боли, но я ошиблась. Недавно я встретила его и поняла, что, если бы он меня позвал, я бы пошла за ним, а не с тобой.

Ян сгорбился на стуле.

– А еще я поняла, что если твоя Наташа вернется, то ты тоже побежишь к ней.

– Нет, не побегу.

– Мысленно побежишь, а это, может быть, еще хуже. Слушай, я несу пошлятину…

– Есть маленько.

– Но в этом и смысл. Когда ты внутри этой пошлости, она кажется тебе самым прекрасным, что только создал бог.

– Соня, но это так, буря эмоций, а у нас с тобой впереди жизнь, в которой все достигается не небесными восторгами, а трудом. Как говорится, любите тех, с кем живете, если не можете жить с теми, кого любите.

– Ты тоже от пошлости недалеко ушел.

– Вот видишь, как хорошо, мы с тобой на одной волне.

Соня засмеялась:

– Нет, мы не такие одинаковые, как ты думаешь. Помнишь, ты упрекал меня в снобизме? Так вот ты тогда был прав, я действительно считаю, что люди все разные и по положению, и по воспитанию, и каждый должен держаться в своем кругу.

– Не вали все в одну кучу, – перебил Ян, – мы с тобой, Соня, взрослые люди, у нас не только юность, молодость уже почти прошла, так что естественно, что мы оба были влюблены, и что мы разные, тоже понятно. Не в этом дело. Главное, мы можем положиться друг на друга.

– Да?

– Конечно! Что ты можешь положиться на меня, я тебе клянусь, а что я на тебя, я и так вижу. Даже то, что ты мне сейчас мозги паришь, это симптом, что ты мне доверяешь, как никому другому.

– А ты, пожалуй, прав, – протянула Соня.

– Ладно. Сколько тебе еще нужно времени? Две недели хватит?

– Раз ты так ставишь вопрос, давай поедем сейчас.

Уловив в голосе Сони раздражение, Ян быстро сказал:

– Сонечка, я тебя никуда не хочу тянуть насильно. Как будешь готова, так и поедем.

– Спасибо, дорогой.

Ян огорчился, но не обиделся. В конце концов, никто не запрещает ему смотаться в Таллин самому на