– И где ЯR?

– В Сватово.

– В Сватово его нет, – покачал головой мужчина, – там есть доктор. Доктор уверен сам и уверяет других, что его там и не было. Но ЯR есть. Не в Сватово. Где?

Свят какое-то время смотрел на сидящего напротив.

– Ну а я то откуда знаю? – спросил наконец.

Сидящий напротив какое-то время смотрел на Свята.

– Не знаю, – сказал мужчина, которого полчаса назад Свят принял за сотрудника ФСБ, – верить ли вам, Святослав?.. Вы сами-то в это верите?

– Во что?

Сидящий напротив какое-то время рассматривал Свята. На лице его не читалось никаких эмоций. Потом вдруг:

– А хотите попробовать?

– Что? – спросил Свят.

– Урожай 13.

Иногда можно проснуться и сразу понять, что находишься в незнакомом месте. Лежать с закрытыми ещё глазами. Секунд десять назад всего вынырнуть в своё тело из сна. И сразу понять: находишься в незнакомом месте. Как?

По запаху?

А ведь у Дома есть запах. У того места, в котором ты спишь, смотришь телевизор и принимаешь гостей, тоже есть запах. Ты не замечаешь его, пока не пробудешь вне дома более-менее продолжительный промежуток времени: ты был, например, в летнем лагере и наконец вернулся. Или вдруг неожиданно началась война, а тебя на неё взяли и забрали. Причём даже не важно, какого ты пола. Тебе там найдут применение в любом случае. Если ты мужчина, то будешь убивать других мужчин. Если женщина, будешь заделывать в мужчинах дырки. Когда человек с войны или летнего лагеря возвращается, он сразу чувствует запах Дома. Своего Дома. И когда ты там – Дома просыпаешься – ты сразу понимаешь, что ты Дома.

А иногда можно проснуться и сразу понять: ты не Дома.

Как?

Почувствовать? Чем? Зачем?

Гулкую тишину пустого большого помещения?

Что в этом помещении есть окна?

Что за окнами этими светло?

Свят открыл глаза.

Он лежал на чём-то не мягком, и его подушкой была его же затёкшая правая рука. Свят переместился в сидячее положение и посмотрел себе за спину.

Через минуту он вышел на улицу под серое небо, затянутое облаками.

Перед ним – большой пустой парк с деревьями без листьев и длинным стогом прошлогоднего сена на соседнем с парком поле. Позaди Свята – большой дом. Абсолютно пустой. Здесь вчера была вечеринка?

Свят чувствует себя так, будто пил дней восемь подряд. Он долго бредёт по парку. Потом по дороге, петляющей по полям. Причём поля вывернулись наружу кишками дождевых червей, блестят влажной раскуроченной, взрезанной плугами на гусеничной тяге землёй с остатками снега. А дорога? Дорога – сухая утоптанная глинистая почва без травы. Свят идёт по этой дороге и вдруг видит некоего господина в чёрном. Ещё Свят видит мальчика лет тринадцати, который приближается к господину в чёрном с другой стороны. Стороны лица. Ибо к Святу этот человек стоит спиной.

Свят поравнялся с господином в чёрном одновременно с мальчиком. У мальчика на лбу написано разборчиво, словно маркером:

ПОСЫЛАЕМЫЙ ЗА СМЕРТЬЮ

– Здравствуйте, – сказал Свят

– Посылаемый за смертью? – спросил мальчика мужчина.

– А ты кто? – ответил тот дерзко.

– Человек, который дрочит на VJ Машу, не должен говорить мне «ты», – удручённо покачал головой господин. Потом мотнул подбородком:

– Иди с глаз моих долой…

И Свят проснулся. Он лежал на чём-то не мягком, и его подушкой была его же левая рука. Свят переместил тело в сидячее положение и обернулся. Прошёлся по многокомнатному помещению, пахнущему пустотой. Здесь вчера была вечеринка?

Свят чувствует себя так, словно пил восемь суток подряд. Он с минуту бродит по абсолютно пустой квартире и наконец, найдя дверь, выходит в подъезд. Спускается по широким ступеням. Бродит между железными гаражами и наконец попадает на улицу с трамвайной линией. Двадцать минут пешком – и вот она.

Станция Московского Метро.

Свят не спеша идёт к турникету, доставая «единый» из заднего кармана штанов.

Он суёт проездной в электронный нос пропускающего механизма, но тот никак не реагирует на прямоугольную карту с большой красной «М».

Свят прикладывает её снова. И ещё раз. И опять.

Ноль.

– Чё там такое?

Он обернулся: тётенька в форменной одежде Московского Метрополитена.

– Вот, – сказал Свят, – не работает что-то.

Тётенька взяла проездной в свою руку и поднесла к глазам.

– Да он истёк! – сказала она громко. И даже, как показалось Святу, радостно.

– Как истёк? Я его позавчера купил!

Тётка хохотнула и сунула Святу проездной обратно:

– Ну вы артист! Где ж вчера-то? Месяц назад истёк! Просроченный.

Она ещё раз хохотнула и, повернувшись спиной, пошла к своей прозрачной будке. Свят осмотрел проездной с обеих сторон. Буркнул:

– Просраченный, – и кинул его в урну. Пошёл в сторону будки.

– А пропустите меня, пожалуйста, – сказал Свят.

– Да щас! – тётка фыркнула.

– Ну, пожалуйста! – взмолился Свят.

– Ну, проходи, – сказала тётка удивлённо и пропустила его к самодвижущейся лестнице, ведущей к Подземной Железной Дороге.

Через полчаса он вышел из лифта на этаже @chtung (!).

Сквозь большие (от пола до потолка) тройные окна-витрины он видел толстый слой пыли на произвольно расставленных по просторному помещению столах.

Слой пыли на всём:

На отключенном от 220 вольт аппарате по производству и продаже эспрессо.

Ковровом покрытии невнятного цвета.

Стенах со светлыми квадратами и прямоугольниками там, где висели постеры и рамки с фото.

Пыли нет только в центре: большое квадратное яркое пятно.

Свят развернулся, сел в лифт и уехал. Вверх? Вниз?

Говорят, что сейчас он под псевдонимом пишет подводки для дикторов Первого Канала.

Говорят, он уехал в Берлин.

А кто-то пустил слух, что он тупо работает на мясокомбинате в Царицыно.

Точно не известно.

Но номер его мобильника, указанный на визитке, уже год не отвечает.

На самом деле, он сел в лифт и вышел из него в Ничто.

Лифт за его спиной сомкнул дверцы, словно веки, и стал Ничем.

Он осмотрелся.

Увидел дверь с кривой надписью «выход».

Он открыл эту дверь, покинул Нечто и ударил человека, сидящего за рулём по голове. Выкинул его за километр до ближайшего поста ДПС. Свернул в поля.