По мере того, как я это говорю, я понимаю, насколько это важно для меня. Я не думал об этом как-то конкретно, но Финн мог бы управлять делами в Чикаго, когда меня там не будет. Он не король, но у него есть мои полномочия… Сейчас он ведет дела там, пока я здесь. Проводятся удаленные встречи, и я прилечу туда, если что-то настолько важно, что я не могу заниматься этим лично. Полу-отставка, пока мой сын не станет достаточно взрослым, чтобы я мог наслаждаться настоящей жизнью.

Идея о жене и семье, с которыми я действительно хотел бы проводить время, раньше не казалась мне реальной. Но теперь…

Я смотрю на Марику и думаю о том, что у нас с ней будут дети, и шум, суета и хаос города уже не кажутся такими привлекательными.

— Не сразу, но я вижу, что скоро. — Я бросаю на нее язвительный взгляд, надеясь, что она поймет мой смысл, но ее губы сжаты, и она выглядит скорее встревоженной, чем довольной.

Во мне загорается искра беспокойства. Я тянусь к ней, медленно поворачиваю ее лицом к себе, и моя рука касается ее щеки.

— Ты ведь хочешь детей, не так ли? — Спрашиваю я, легонько целуя ее. Она отвечает, но без обычного рвения, и это беспокойство усиливается. Мне нужен наследник, беременность Марики не обсуждается. Но я не хочу, чтобы это было только тем, что она должна сделать, чтобы выполнить свои обязательства. Вкус общения и удовольствия, который я получил с ней, заставляет меня желать большего.

— Конечно, — тихо говорит она, снова поворачивая голову, чтобы посмотреть на дом. — Это мой долг, Тео. Я знала это, когда выходила за тебя замуж.

Мое нутро сжимается, тревожное чувство распространяется.

— Я хочу, чтобы это было больше, чем просто долг. Пойдем со мной. — Я беру ее за руку и, обхватив ее покрепче, веду к дому, по гравию и каменным ступеням. Широкая деревянная дверь дома с железной львиной головой встречает нас, и я распахиваю ее. Сейчас здесь нет персонала, только мы. — Уборщица приходит раз в неделю, — говорю я ей, когда дверь за нами закрывается. — Но, кроме этого, здесь только ты и я. Мне нравится это спокойствие. Конечно, здесь есть охрана, — добавляю я, прежде чем она успевает насторожиться. — Но их не видно. Есть дома в глубине участка, и они сменяют друг друга. Если повезет, ты их никогда не увидишь. У охраны, которую прислал Николай, тоже есть свое место.

Марика кивает, окидывая взглядом темные деревянные полы, длинный коридор и дом за ним. Ее глаза смотрят очень далеко, и я поднимаю руку, поворачивая ее лицо к себе.

— Я был в тебе всего несколько часов назад, — бормочу я, прижимая ее спиной к тяжелой двери. Ее спина ударяется о нее с небольшим звуком, и она задыхается, но в ее глазах нет ни страха, ни сопротивления. В них мелькает желание, и это только подстегивает меня. — И в твоем рту всего за несколько часов до этого. Я кончил в тебя три раза с тех пор, как ты была в моем кабинете вчера днем, милая, и уже хочу тебя снова.

Я тянусь к ее руке, перемещая ее между нами и прижимая к себе, чтобы она могла почувствовать, насколько я тверд. Я был тверд с того самого момента, когда заговорил о семье, которая может у нас появиться, и думал о том, как эта семья будет существовать. Боль от потребности распространяется по мне горячо и быстро.

— Один шаг в этот дом, и ты уже снова нужна мне.

Я отпускаю ее запястье, но она не убирает руку. Ее пальцы подрагивают на моей твердой длине, и я подавляю стон от этого небольшого ощущения, когда убираю ее волосы с лица.

— Я не хочу, чтобы рождение детей от меня, это была обязанность, Марика. Я хочу, чтобы ты страстно желала меня, чтобы я приходил к тебе в постель и наполнял тебя, каждый раз надеясь, что именно в этот раз ты забеременеешь моим ребенком.

Ее губы раздвигаются, и я вижу, как ее глаза смягчаются от жара. Моя вторая рука скользит по ее бедру, задирая юбку платья, и я чувствую, как она начинает сдаваться, если она вообще планировала сопротивляться мне.

— Одна мысль об этом заставляет меня напрягаться. — Я покачиваю бедрами в ее руках, позволяя ей почувствовать это. — Ты полна моей спермы прямо сейчас, и я уже хочу дать тебе еще. — Моя рука проникает под ее платье, скользит по внутренней стороне бедра, и ее слабый вздох подстегивает меня. — Я хочу почувствовать ее в тебе.

Я хватаюсь за край ее трусиков, одним резким движением стягиваю их с бедер, и Марика испускает хныканье. Кружево скользит по ее бедрам, падая на деревянный пол, и я просовываю пальцы между ее ног, чувствуя, как ее мягкая, влажная киска прижимается к моим пальцам, когда я скольжу ими между ее складочек.

Она все еще полна моей спермы. Я чувствую это, когда мои пальцы входят в нее, два из них загибаются в ее влажный жар, и голова Марики откидывается назад к двери, когда я прижимаю большой палец к ее клитору, надавливая рукой на нее, пока она задыхается.

— Я собирался отнести тебя наверх, — шепчу я, наклоняясь к ее руке, все еще прижатой к моему члену, и приникая губами к ее уху. — Мне не терпелось трахнуть тебя здесь, в нашей постели. Но я не могу ждать так долго.

Я застонал, чувствуя, как она сжимается вокруг меня, ее тело мгновенно откликается, когда я бормочу грязные слова ей на ухо.

— Мне нужно быть внутри тебя как можно скорее. Я хочу трахать тебя до тех пор, пока вся эта сперма не окажется в тебе так глубоко, что останется там, а потом я буду давать тебе еще, пока ты не насытишься ею до отказа, снова и снова, пока…

Марика стонет, содрогаясь от моей руки, и я с почти болезненным приливом желания понимаю, что это заводит ее не меньше, чем меня. Я не единственный, кого возбуждает мысль о том, чтобы кончить в нее, чтобы с нее капало, чтобы трахать