имевших репутацию людей образованных, благоразумных и добродетельных. Из них самой выдающейся личностью был всеми почитаемый энергичный герцог Сомдеч Онг Яй. Эти учителя передали ему все знания, какие существовали в то время. Основу его учебной программы составили санскрит и пали, пробудившие в нем интерес к латыни и английскому языку, которые он вскоре нашел возможность освоить, общаясь с миссионерами. Его переводы с санскрита, пали и магадхи завоевали ему авторитет среди восточных лингвистов. Что касается английского языка, в совершенстве он им не овладел, но значительно его улучшил как в отношении грамматики, так и лексики, и в результате мог самостоятельно вести переписку с важными английскими особами, в том числе с графом Кларендоном и лордами Стэнли и Расселом.

В восемнадцать лет он женился на благородной леди из рода Пхья Таксин, которая родила ему двух сыновей.

Спустя два года умирает его отец, но, как читателю уже известно, Королевский Совет посадил на освободившийся трон его старшего единокровного брата, который, благодаря интригам своей матери, сумел заручиться поддержкой Сенабоди. Понимая, что сместить узурпатора с престола ему не по силам, и опасаясь его беспринципности и зависти, Чаофа Монгкут укрылся в монастыре и принял монашество, оставив жену и двух сыновей оплакивать его, как умершего. В этом добровольном безбрачии он прожил весь долгий период правления единокровного брата, продлившийся двадцать семь лет.

В спокойном прибежище буддийского монастыря склонность к умозрительности и интеллектуальные устремления ученого принца получили новый толчок.

Он все силы прилагал к тому, чтобы религиозные каноны и идеи просвещения получали распространение, и, в первую очередь, продвигал учение Будды, которому сам он ревностно служил на всем протяжении своего монашества. На основе буддийских текстов он со всем тщанием составил порядок религиозных служб для собственного использования. Ежегодно на благотворительность из своих личных средств он жертвовал до десяти тысяч тикалей. Все свои деньги, что он получал с тех пор, как покинул королевский двор, и до того момента, пока не принял корону, предложенную ему Сенабоди, Монгкут отдавал в пользу бедных и тратил на приобретение книг, священных манускриптов и реликвий для своего монастыря [143].

Именно в пору своего монашества он написал выдающийся трактат в защиту божественности откровений Будды, в котором доказывал, что великий реформатор преследовал одну-единственную цель – освободить человека от всех эгоистичных и чувственных страстей: «Именно они суть препятствия на пути поиска Истины. Величайшая мудрость состоит в том, чтобы усвоить это и применить к себе для покорения собственного «я», то есть стать просветленным, Буддой!» А в завершение Монгкут цитирует индийского короля Ашоку: «То, что преподал нам Будда, уже одно это хорошо сказано и достойно глубочайшего почитания».

В достижении поставленных целей Маха Монгкут был неутомим и настойчив. Ничто его не останавливало – ни тяжелый труд, ни мучения. До прибытия протестантских миссионеров в 1820 году он общался с иезуитами, и уже немного изучил латынь, и обрел некоторые знания в западных науках. Но, когда приехали протестанты, он отдал предпочтение их методам обучения и ежедневно кого-нибудь из них приглашал в свой храм, чтобы они помогли ему овладеть английским языком. В конце концов он избрал себе в постоянные наставники американского миссионера, преподобного мистера Касуэлла, и, чтобы побудить того чаще наведываться к нему, на пути к храму оборудовал место для отдыха, где этот замечательный человек мог бы поучать бедняков, которые собирались послушать его проповеди. Под руководством мистера Касуэлла он добился невероятных успехов в усвоении передовых и либеральных идей в таких областях, как государственное управление, коммерция и даже религия. Маха Монгкут, не колеблясь, выражал уважение к фундаментальным принципам христианства. Но однажды, когда преподобный мунши слишком уж напористо стал навязывать ему идеи, заложенные в тех частях Библии, которые Монгкут считал чрезмерно претенциозными и сомнительными, он остановил поток красноречия Касуэлла репликой: «В целом Библия мне не нравится!» Этим высказыванием его попрекнут еще не раз.

Как первосвященник Сиама – со временем он был возведен в этот высокий сан, наделявший его могуществом, – Маха Монгкут стал главой нового направления в буддизме, проповедуя исконную философию Будды: «закон возмездия, перерождений и достижения нипхана» [144], но не нигилизм в традиционном понимании этого слова. Новая школа буддистов отрицает лишь идею Бога как вечно деятельного Создателя, но не Божественное как некое первоначало бытия, по воле которого возникли все формы материи; не принимают эти буддисты и идею необходимости чудесного вмешательства в естественный порядок вещей.

В этой связи, пожалуй, уместно будет упомянуть замечание короля, которое он однажды высказал мне (выступая как первосвященник, наделенный властью) по поводу чудес, описанных в Библии:

– Вы утверждаете, что брак – священный институт, и я полагаю, что супружество расценивается как таинство поборниками одного из основных течений вашей секты. Из всех законов вселенной этот – самый мудрый и непреложный, распространяющийся на все формы жизни животного и растительного мира. Однако ваш Бог (Бог христиан) поставил на нем клеймо нечестивости в том смысле, что не позволил своему сыну родиться естественным образом: должно свершиться чудо, чтобы на свет появился тот, кто действует по божественному вдохновению. Будда тоже действовал по божественному вдохновению, но он был человеком. Посему сдается мне, что он более великий из них двоих, ибо он сердцем постиг природу человеколюбия, что есть еще одна форма божественного. Все чувственное в своей душе он подавил посредством медитации и стал Божественно Просветленным.

Когда его наставник начал лелеять надежды, что в один прекрасный день он обратится в христианскую веру, Маха Монгкут открыто выступил против этой идеи, заявив, что у него и в мыслях такого не было, и посоветовав миссионерам не обманываться на сей счет:

– Не воображайте, что кто-то из моего окружения когда-либо станет христианином. Мы не можем принять то, что считаем глупой религией.

В начале 1851 года Его Величество Прабат Сомдеч Пхра Нангклао заболел, стал постепенно угасать и 3 апреля скончался. Трон опять опустел. Умирающий монарх позабыл, возможно, умышленно, про свое обещание, данное единокровному брату, законному наследнику трона, и пустил в ход все свое влияние, чтобы власть перешла в руки его старшего сына. Однако на заседании Сенабоди Сомдеч Онг Яй (отец нынешнего первого министра Сиама) при поддержке Сомдеч Онг Ноя убедительно высказался в пользу первосвященника Чаофа Монгкута.

Это вселило ужас в «незаконных» и во многом позволило предотвратить назревающий конфликт противоборствующих группировок. Более того, Онг Яй принял для этого все необходимые меры: принцев взяли под усиленную охрану, по всему городу разослали вооруженные правительственные отряды, готовые действовать по первому его