Таким образом, два брата-престолонаследника, по своим взглядам в вопросах религии, образования, иностранной торговли и общественных связей более либеральные, нежели самые просвещенные из их предшественников, утвердились на троне как первый и второй короли, и все граждане, сиамцы и иностранцы, прониклись надеждой на наступление лучших времен.

Новый монарх не забыл своих друзей и наставников из числа американских миссионеров. Он пригласил их во дворец, сердечно поблагодарил за все, чему они его научили, и заверил, что он решительно настроен управлять страной по модели английской конституционной монархии и создать школы, где юных сиамцев будут учить английскому языку и английской литературе, а также европейским наукам [145].

Вне сомнения, в ту пору Маха Монгкут искренне стремился претворить в жизнь озвученные им благородные цели, ибо, безусловно, нравственно и интеллектуально он превосходил своего предшественника и до самого последнего своего часа был приверженцем здоровой философии и заветов Будды. Однако в нем мы находим печальный образец разлагающего влияния алчности и власти на человеческий разум, что приводило к плачевным последствиям. Ибо хоть он и старался искоренить нарушения в работе некоторых правительственных ведомств и пригласил дам из Американской миссии на должности учителей в своем новом гареме, очень скоро он начал потакать своим корыстным и чувственным склонностям, завидовал влиятельности первого министра, сына его верного давнего друга, герцога Онг Яя, которому он фактически был обязан короной, а также популярности младшего брата, Второго короля, и правителей соседних провинций Чиангмай и Кохинхина. Он оскорблял тех самых людей, которые, демонстрируя стойкую преданность, поддержали его в час опасности и благополучно возвели на трон его предков.

С этого времени он утратил покой: представители иностранных государств постоянно его разочаровывали и унижали, относились к нему с пренебрежением; в родной стране против него устраивались заговоры. Если бы Второй король и первый министр не служили ему верой и правдой, королевский скипетр давно бы вырвали из его рук и передали его более популярному брату.

И все же, несмотря на все это, тем, кто видел его только со стороны, как государственного мужа, он представлялся мудрым монархом, который заботится о благоденствии своих подданных, радеет за справедливость, чистоту манер и языка при своем собственном дворе и путем разумного управления страной утверждает свою власть в родном королевстве и свой авторитет за рубежом. Если не принимать во внимание его поведение как отца, мужа и брата, он во многих отношениях был умелым и славным правителем. Проводил либеральную внешнюю политику, терпимо относился ко всем религиям, тратил огромные суммы из своего дохода на общественные нужды, монастыри, храмы, базары, каналы, мосты, которые по его повелению сооружались в разных частях страны. И хотя он не выполнил своего первоначального обещания, он много сделал для улучшения условий жизни своих подданных.

Например, по просьбе консула Ее британского Величества, почтенного Томаса Джорджа Нокса, он отменил обременительный налог на водные суда, который был непосильным для бедных слоев населения, а также построил дороги и облагородил помещения судебного ведомства для рассмотрения международных споров.

Но как супруг и родственник он проявлял себя с самой худшей стороны. Завистливый, мстительный, коварный, он был столь же непостоянен и вздорен, сколь подозрителен и жесток. Родной брат и даже сын родного брата стали объектами его зависти, а то и ненависти. В друзьях он видел врагов; если и хвалил их, то сквозь зубы, ибо это было противно его натуре. В его гареме случалось немало трагедий, в которых он исполнял роль варвара и деспота. Словом, своим поведением в качестве главы большого семейства, на которое он наводил ужас, Маха Монгкут опозорил свое имя. Но все же в его оправдание нужно сказать, что он нежно любил тех своих детей, к матерям которых был расположен; а к маленькой принцессе Чао Фа-йинг, мать которой была ему любящей и верной женой, он испытывал очень крепкую долговечную привязанность.

Однако давайте отвлечемся от обсуждения противоречивого вздорного характера покойного короля и рассмотрим его деятельность как государственного мужа – прогрессивного политика, принесшего большую пользу стране. В период его правления Сиам заключил несколько важных торговых договоров с иностранными державами. Во-первых, сиамское правительство в одностороннем порядке снизило пошлину на ширину кораблей с 1900 до 1000 тикалей за один фатом. Это был смелый шаг в сторону оздоровления торговой политики и залог дальнейших масштабных стимулов для заморских торговцев. В 1855 году правительство Его Величества подписало новое торговое соглашение с Великобританией, которую на переговорах представлял посланник английской королевы, сэр Джон Боуринг. Это соглашение оказалось выгодным для обеих сторон. 29 мая 1856 года аналогичный договор Сиам заключил с Соединенными Штатами Америки в лице господина Таунсенда Харриса, а чуть позже в том же году еще один подобный договор был подписан с Францией при участии эмиссара Его Императорского Величества Шарля де Монтиньи.

До того времени свое консульство в Бангкоке имело всего лишь одно иностранное государство – Португалия. Теперь сиамская столица распахнула свои двери для консульств всех стран, с которыми были заключены соглашения, и вскоре в Сиам ежегодно стали притекать миллионы долларов по тем же каналам, по которым прежде иностранной валюты поступало не более нескольких десятков тысяч долларов. Бангкок наводнили иностранные торговые и промышленные компании, открывавшие заводы по переработке риса, производству сахара и растительного масла, а также склады для ввозимых из Европы тканей. Иностранцы нашли готовый рынок сбыта для своей продукции, и на некогда безрадостной заброшенной земле стали укореняться традиции зажиточности и комфорта.

По модели Виндзорского замка был возведен новый величественный дворец. Королевские резиденции появились в разных уголках страны. Представители знати, подражая королю, тоже не скупились и развили бурную деятельность – старались превзойти друг друга в роскошестве своих жилищ и пышности corteges.

Столь процветающей стала страна под благотворным влиянием иностранных денег и цивилизации, что в спешном порядке были заключены соглашения почти со всеми государствами, какие только есть под солнцем, и Его Величество счел необходимым назначить сэра Джона Боуринга полномочным представителем Сиама в зарубежных странах.

На раннем этапе своего правления Маха Монгкут назначил капитаном порта английского джентльмена, и тот зарекомендовал себя столь эффективным управляющим, что ему пожаловали титул пятой степени в иерархии сиамского нобилитета. Чуть позже благородных титулов удостоились один французский военачальник и капельмейстер королевских войск. Потом была основана таможня, и во главе ее поставили «настоящего янки», которому тоже присвоили почетное звание. Наконец, была создана полиция, состоявшая из заслуживающих доверия малайцев, которых наняли в Сингапуре. Командовать силами полиции поручили одному из самых энергичных англичан, какого только можно было найти