Его спрашивали, как поступит, возьмет ли деньги сразу, вэтом случае должен уплатить большой налог, или же будет брать по десятьмиллионов, тогда налоги будут минимальными, мужик помотал головой и заявил, чтовозьмет все и сразу.

Додик провизжал в муке:

– И такому дебилу выпало!.. Почему не мне?

Пират спросил лениво:

– А ты чем лучше?

– Я бы не стал платить большие налоги! –воскликнул Додик возмущенно. – Что, ему мало по десять миллионов брать?Идиот!

– Идиот, – согласилась Оля.

– Кретин, – тихо сказала Люся и вздохнула.

Кретин, подумал я. Конечно, кретин. Все сто пятьдесятпросрет быстро. Найдутся акулы, что очистят его до костей. Дураку ничто не идетна пользу. И ничем из упавшего сверху не сумеет воспользоваться…

Додик и Пират заспорили, каждый с жаром доказывал, как бы онпотратил эти деньги, но их фантазии хватало разве что на сто тысяч. Никто изних не станет скупать картины Рембрандта по десять миллионов за штуку, апропить сто миллионов непросто даже с приятелями.

На весь экран снова показали морду лица счастливца: тупую,довольную, без зачатка мысли в глазах. Я смотрел со смешанным чувствомпрезрения и острой зависти. Сто пятьдесят миллионов долларов! Ему даже не надоходить в стенах и прокрадываться в банковские хранилища. Почему идиотам везет,а умные должны пробиваться сами?

С дивана послышался визг: Додику надоело дергать Люсюза дойки, что она принимает терпеливо и покорно, принялся щекотать, оназавизжала и принялась отбиваться. Он завалил ее и, задрав юбку, быстро стянултрусики. Люся не противилась, иначе парни не будут брать с собой, толькохихикала и отстранялась, тогда Додик принялся снова тыкать ее пальцами подребра.

То ли от радости, что сумели меня привязать к их компашке,то ли от огорчения, что американский лох отхватил по вшивой лотерейке такуюсумму, парни надрались довольно быстро. У меня самого в голове мутилось,перед глазами то и дело плыло, а руки и ноги приятно отяжелели. Дваждыпоявлялась Оля с предложением отсосать лишнее, я небрежно отмахивался, потомподошла и села рядом Люся, да так ловко, что моя ладонь оказалась под ее теплойзадницей, а пальцы так вообще попали во влажную и горячую щель.

Я быстро расстегнул брюки, пересадил ее к себе наколени, такую послушную и улавливающую желания. Освобождение пришло неожиданнобыстро, хотя после двух-трех рюмок вина я не развязываюсь, а напротив –затормаживаюсь, Люся поерзала задом и встала, чистенькая и опрятная, какмедсестра. И такая же заботливая, ничего и сейчас не забыла, не давая мнеиспачкаться.

Из кухни донесся взрыв хохота, оттуда прибежалараскрасневшаяся Оля, уже без верха, но в шортах. Две небольшие, четкоочерченные груди красиво и вызывающе подпрыгивают, вскрикнула с наиграннымудивлением:

– Нас не подождали? Бессовестные…

Я развел руками, пока Люся застегивала мне молнию наджинсах.

– Увы…

– Ничего, – пригрозилась Оля, – через полчасапозабавимся вместе!..

– Сейчас начнется матч, – напомнил я.

– А со мной сыграть не хотите?

– Разве что после, – ответил я вяло. – Все-таки«Локомотив» со «Спартаком»…

– Я вас растормошу, – пригрозилась Оля. –Я вас всех растормошу.

Люся скромно улыбнулась, промолчала, такие важные вопросыдолжен решать мужчина. Я погладил ее по голове, пальцы ощутили ласковыйшелк чистых здоровых волос. Люся подняла голову и посмотрела снизу вверхлучистыми невинными глазами.

– Ты хорошая, – сказал я, – оставишь свой телефон.

Она торопливо кивнула.

– Да-да, напишу на этой бумажке…

– Говори, – велел я, – сразу введу в мобилку.

Она посмотрела благодарными глазами. Ввести в мобилку –это намного повышает шансы, что все-таки позвоню в самом деле. Я потыкал вкнопки, ввел в память, там вообще-то не так уж и много телефонов. Тем болееженских. Когда смотрю старые фильмы или читаю старые книги, даже не верится,что в самом деле были такие женщины, которые ни поцелуя до свадьбы и все такое.Теперь их затоптали, а выжили только напористые и очень деловые… по-женскиделовые.

Оля посмотрела ревниво, потом бросила беглый взгляд на часы,охнула и начала торопливо собираться.

– Сейчас закончилось последнее занятие, – сообщилаона. – А мне еще добираться!

– Ты же не опоздала, – возразил я.

– Опоздаю, – ответила она огорченным тоном. –Ехать далеко.

– Что за вопрос, – сказал я великодушно и достал иззаднего кармана джинсов тугой бумажник. – Возьми на такси. Пусть гонит, авот на штраф, если вдруг ГАИ остановит.

Она чмокнула меня в щеку и торопливо выбежала на площадку.Додик довольно скалил зубы, а более откровенный Пират завистливыми глазамисмотрел на выглядывающие из бумажника баксы и тоскливо вздыхал.

Сегодня проснулся с тяжелой, как чугун, головой. Рядомзаворочалась и встала совсем юная девушка, такой показалась в профиль. Да испина совсем детская, уж не малолетку ли я затащил в постель, этого еще нехватает…

Она подошла к окну, я спросонья смотрел на ровную спину сосиной талией, голова раскалывается, перепил, спросил хриплым голосом:

– Какая погода?

– Не знаю, – ответила она, не поворачиваясь. –Такой дождь стеной, что ничего не видно!

Сверкнула молния, четко обозначив ее силуэт. Я буркнул:

– Ты чего там торчишь?

– Меня же фотографируют, – ответила она резонно. –Видел, какая вспышка?

– Еще и издевается, – простонал я. – Кончай игратьв дурочку. Так я тебе и поверил…

Она повернулась, лицо удивленное.

– Не нравится? Я думала, ты, как и все… предпочитаешьдурочек.

– Предпочитаю, – согласился я, – но настоящих.А ты прикидываешься и тем самым выставляешь дураком меня.

Она улыбнулась, лицо преобразилось, стало веселым и хитреньким.

– А тебе какая разница? Главное – результат!

– Мы ж не коммунизм строим, – буркнул я. С трудомприподнялся, скривился, пережидая приступ боли. – Нельзя умных женщиниспользовать так же, как и… укладчиц асфальта.

Она сказала с задумчивым интересом:

– Интересно, как это вы используете укладчиц?

– Да это я так, к слову…

– Нет, ты скажи! Что за мужские тайны? Шовинист!

Я поднялся на дрожащих ногах, во рту горько, кисло ивообще мерзко, ну почему после безумно дорогих вин во рту такая гадость,потащился в ванную. В спину провожало ироническое: