– Сапог сапога, – сказала она с набитым ртом. –Вот уж придурки…

– Еще какие, – согласился я.

– Что она сказала?

– Даже не заметила, – ответил я.

– Тоже прибитая.

– Это да, – согласился я. – Ничего, когда кофеостынет, тогда заметит. Если опрокинет.

– А потом скажет, что это вирус пролил?

У меня классно, так обе говорят в один голос, но Светаможет прийти только при Белле, такова этика поведения, а сама Белла стала забегатьвсе реже и реже. Я поинтересовался, стараясь, чтобы это не звучало, будтоя очень заинтересован, ибо если женщины заметят твою заинтересованность, тововсе на голову сядут:

– Что-то у тебя совсем мало времени остается на меня…Родители стиркой замучили?

Она расхохоталась.

– Если бы только стиркой! Она и так на мне вся. Как и прочиедомашние мелочи. А тут еще молекулярная химия прибавилась…

– Что за химия? – удивился я. – Наркотики домаделаешь? Ну ты даешь…

Она расхохоталась еще веселее.

– Здорово бы. Может быть, подзаработала бы. Нет, в прошломсеместре ее не было, а с этого уже есть. А я еще в школе химию не любила.

Я удивился:

– Ты что же, где-то учишься?

– Ну да, – ответила она.

– Где?

– В институте. Ты забыл, что уже сентябрь? Беспечноелето кончилось, увы…

Мне почудилось, что в ее дружелюбном взгляде впервыепроскользнуло ощущение некоего превосходства. Ну как Робинзон Крузо смотрел насвоего Пятницу, хорошего вообще-то малого. Но все-таки туземца.

– Здорово, – протянул я, – вот уж не думал, что тыучишься… А Светка?

– И для нее лето кончилось, – ответила Белла совздохом.

– Она тоже с тобой?

– Нет, на каких-то курсах повышения квалификации.

– Тоже по химии?

Она со смехом покрутила головой.

– Что тебе эта химия?.. Какие-то бухгалтерские.

– Понятно, – сказал я медленно и почему-то ощутил себясильно уязвленным. – Это чтобы сидеть за компом и делать вид, что готовишьгодовой баланс. А самой в баймы резаться втихую.

Она быстро и ловко накрывала на стол, все восторгалась,какой у меня всегда полный холодильник, как здорово, когда все домой приносят,я прямо помещик: тем молочники и зеленщики всегда прямо на кухню доставлялитовар. Я развалился на стуле и наблюдал за нею, оценивая уже заново.

Для нее лето уже кончилось, а для меня – нет. Она сновасможет окунуться в мир развлечений, когда пройдет осень, зима и весна.А для меня и зимой – лето, я не крыловская стрекоза, что издохнет,как бомжиха на холоде.

– А потом, – спросил я, – когда закончишьвуз?

Она вскинула брови и посмотрела с удивлением:

– Что буду делать? Ну это же понятно… Или какой-то прикол?

– Никакого прикола, – заверил я.

– Пойду работать, – ответила она. – Постараюсьсразу найти интересную. Если не получится, то что ж, буду работать иподыскивать такую, чтобы нравилась.

– А как же дискотеки?

Она пожала плечами:

– А куда они денутся?

– Дык старая будешь, – напомнил я с издевкой. –Пока вуз закончишь, пройдет еще четыре года. Потом год-два на работе, на какуювозьмут, а не какую выберешь… Тебе сейчас восемнадцать?.. Почти девятнадцать?..А тогда будет целых двадцать пять, с ума сойти! Такие старые уже не ходятна развлекухи.

Она возразила:

– Всякие ходят! А чего ты решил, что у меня другихзанятий нет?.. К тому времени я могу быть замужем. А то и ребенокбудет. Разве не интересно его купать, пеленать, баюкать, петь ему песенки?..

– Здорово, – согласился я. – Представляю, каклежим в постели, а ты мне рассказываешь, как бантики повязываешь своему чаду!

Она повернулась, снова улыбка превосходства появилась на миги тут же исчезла, но сейчас я ее уловил четко. В глазах ее было глубокоесочувствие.

– Вряд ли…

– Что?

Она вздохнула, потянулась всем телом, гибким и стройным.

– Не лежать нам тогда вместе.

– Выйдешь за ревнивого?

Она покачала головой:

– Я постараюсь выйти за такого, чтобы мне вовсе нехотелось от него бежать к другому. Понимаешь, каждая женщина хочет быть вернойи любящей одного мужчину. Не у всех это получается, но все хотят именно любитьодного. Когда это случится, сам понимаешь, все остальные связи растают сами посебе, аки дым от дешевой сигареты.

Она подала на стол тарелочки с аккуратно нарезанной семгой,но мне кусок не лез в горло. Стало так горько, что в самом деле будто таблеткахинина во рту. Она говорит это с такой легкостью и открытостью, как всегда всеговорила, что меня приводило в восторг. И сейчас так же открыто, хотя истараясь смягчать выражения, сказала что-то вроде того, что я – говно, вмужья не гожусь, таких даже не рассматривают всерьез.

Во всяком случае, таких вот не рассматривают.

Попытался вызвонить Свету. Она не смогла сегодня, зато надругой день прибежала охотно, счастливая и веселая, расцеловала. От нее пахнетосенью и опадающими листьями, щеки красные, как тугие поспевшие яблочки.

– Давно не виделись, – сказал я. – Все на курсахсвоих? А тут такие баймы повыходили… Одна Вангард чего стоит!

– Ой, и он вышел? Я так давно не заглядывала вновостник!

– Я составил список, – сообщил я. – Всего,что вышло за месяц.

– Показывай, скорее показывай!

Она визжала от нетерпения, я обнял за плечи и утащил накухню, она смотрела умоляющими глазами.

– Что пьешь сегодня?

– Ничего, – ответила она быстро.

– Даже кофе?

– Ну, кофе не напиток, кофе – образ жизни! Сделать?

Я сказал милостиво:

– Я сам сделаю. А ты сходи пока к компу. Тамсюрприз.

Она посмотрела недоверчиво, исчезла, а через пару секундспустя из кабинета восторженный вопль. Она примчалась обратно со стопкойразноцветных коробочек, глаза горят счастьем.

– Так ты уже и купил?

– Это просто, – сообщил я великодушно. – Кактолько появились в новостях – сделал предварительный заказ.С доставкой на дом.

– Ну ты даешь! Это же дорого. Посмотреть можно?

– Давай смотри, – разрешил я с благодушием буржуя, чтоосчастливил бедную крестьянку. – А кофе принесу сам.