– Знаешь, я только что понял, – сказал он между схватками, держа ее за руку. – Ведь та длинная речь на шведском была для меня.

– Какое открытие, – сонно ответила Лида.

– Это значит, что ты меня любишь.

– Люблю.

– И я тебя люблю. Слышишь? Очень люблю. Я хочу, чтобы у нас была настоящая семья. Не только из-за ребенка. Хочу видеть тебя по утрам и засыпать с тобой. Хочу, чтобы ты родила мне еще много детей.

– Андерс, – она сжала его пальцы, сгибаясь от новой волны боли. – Пожалуйста, только не сейчас. Я не уверена, что вообще когда-нибудь снова займусь сексом.

– Дыши, Лидия, дыши. Это мы обсудим потом.

Их перевели в родовую палату только на следующий день к вечеру. Лидия не позволяла себе кричать, ей казалось это недостойным. Она молча раскачивалась на четвереньках и иногда грызла одеяло. Сильные руки Андерса мяли ей поясницу, принося недолгое облегчение. Вымотанная донельзя, Лида сдалась и попросила эпидуральную анестезию. Несколько часов она смогла урывками поспать. Иногда она открывала глаза и видела, как Андерс дремлет на стуле у ее кровати.

27 декабря в четыре часа утра врач, наконец, разрешил тужиться. Андерс стоял у Лиды за спиной, поддерживая ее голову. Через несколько неудачных попыток раздался долгожданный крик. Теплого и мокрого ребенка положили Лиде на живот, накрыв толстой пеленкой. Он тут же успокоился и попытался приоткрыть глаза. Маленький, сморщенный, с длинными и тонкими пальчиками, новый человек недовольно кряхтел.

Ничего прекраснее Лида не видела в своей жизни. Ее грудь болела от любви, которая, казалось, больше не помещалась внутри. Любовь к Андерсу и любовь к ребенку слились в огромную всеобъемлющую волну и хлынули из ее глаз. Сквозь пелену Лида взглянула на мужа и поняла, что он тоже плачет, глядя, как крохотный сын сжимает его палец.

– Спасибо тебе, любимая, – сказал Андерс по-шведски.

– Я люблю тебя. Я люблю вас обоих, – прошептала она.

Потом малыша взяли обработать и сообщили, что новый член семьи Норбергов весит три с половиной килограмма, а ростом – 56 сантиметров.

– Давно не видела такого роста в 38 недель, – покачала головой пожилая неонатолог. – Неудивительно с такими родителями.

Дедушка был бы рад.

Ребенка запеленали и дали на руки отцу, пока врач обследовал Лиду.

– У вас сильное кровотечение, – сказал он. – Плацента плохо отделилась. Нам придется забрать вас в операционную.

Лиду переложили на каталку и повезли, и она только мельком успела увидеть бледное лицо Андерса.

– Тебе лучше?

Туман в голове рассеивался. Лида попыталась сфокусировать мысли и оглядеться.

– Ребенок! Где мой ребенок?! – вдруг пронзила ее мысль.

– Все хорошо, – Андерс склонился над ней. – С нашим сыном все в порядке.

Лида огляделась. Белая комната с кучей приборов.

– Ты в реанимации. Кровотечение уже остановили, но тебе пришлось сделать переливание крови. Теперь все позади. Уже сегодня тебя переведут в палату.

Лида посмотрела на осунувшееся, поросшее щетиной лицо мужа.

– Ты не спал?

– Все в порядке. Я боялся, что потеряю тебя.

– Я здесь.

– Я люблю тебя.

Он уткнулся лицом в ее плечо, и по коротким вздрагиваниям Лида поняла, что он плачет. Теперь она точно знала: этот человек никогда не предаст ее. Он был рядом в самое трудное время. Он был хорошим мужем.

– Лидия! Дорогая! Как ты себя чувствуешь? – Ингрид влетела в палату, как только их с ребенком перевели.

– Все хорошо.

– Прости меня! Я должна была прийти и поговорить с тобой. Тебя не было, и я подумала, что Элин права… Прости! Андерс мне все объяснил. Элин, иди сюда.

В палату вошла зачинщица всей истории. На ней лица не было.

– Лидия, извини… Я не знала… Я думала, ты… Извини, меня.

– О, ты у меня получишь, Элин! – прошипел Андерс.

Его вид говорил, что он поколотил бы младшую сестру не сходя с места, если бы не спящий ребенок.

Элин и правда выглядела очень виноватой.

– Давай забудем, – примирительно сказала Лида.

Рождение сына сделало ее на редкость великодушной.

Следом за Элин в палату вошли Петер, Олли и Кристер. Они тихонько смотрели на спящего племянника.

– Я хочу назвать его Филипп. Филипп Норберг, – Лида посмотрела на Андерса. – А другие два имени предлагай ты.

– Так звали моего деда.

– Я знаю. Твоя мама сказала, что он был хорошим человеком. Я подумала, что наш сын сможет гордиться этим именем.

– Я люблю тебя, – сказал Андерс.

Ингрид порывисто сжала руку Лиды.

– Спасибо.

Потом все ушли, оставив молодых родителей наедине с сыном.

– Я очень люблю тебя, – снова сказал Лиде Андерс, глядя, как мирно посапывает маленький Филипп. – Но, пожалуйста, больше никогда не оставляй мне записок.

Эпилог

– Фишер, пять бросков с угла 45 градусов! Нет, отойди дальше!

– Тренер, у меня не получается…

– Давай, Майк, пять попаданий! Я не тороплюсь!

Длинный чернокожий подросток вздохнул и снова отправил мяч в кольцо.

– Мам, а с какого угла мне бросать?

– Подожди, Фил. Кольца заняты. Потренируйся вести мяч назад.

– Да, ма… Да, тренер.

Лидия смотрела, как сын старательно выполнял упражнение. Он из кожи вон лез, чтобы никто в команде не решил, что у тренера к нему особое отношение. Он не был маменькиным сынком.

Ему почти стукнуло десять, а он уже стал таким сознательным и упорным! Филипп напоминал ей деда. Высокий, угловатый и серьезный. Его ждало большое будущее.

Вот уже четыре года Лидия работала тренером в одном из лучших детских баскетбольных клубов Нью-Йорка. Она вернулась в родную стихию: зал, скрип кроссовок, звонкий стук упругих мячей. И дети. Эти ребята давали ей сил, энергии, а каждая победа насыщала волнующей эйфорией. Они любили строгую, но крутую миссис Норберг, а она с радостью бежала на работу.

На последнюю игру приезжала Аня. Теперь Карсон, не Исаева. Вышла замуж за красавчика из «Чикаго Буллз» и носила первенца. Конечно, Аня пришла в восторг от своего крестника Филиппа. Ведь он дважды забил мяч. Лида не хотела мешать материнские и тренерские чувства, но разве можно было не сойти с ума от гордости за этого белобрысого чемпиона?

Вот Александр, их младшенький, пошел в отца. Первые месяцы в детском саду, а уже завел нескольких поклонниц. И как было не утонуть в этих глазках, голубых, как чистые шведские озера? Сорванцом рос, конечно. С того самого момента, как выскочил из нее, едва они успели добраться до роддома. Семейное гнездо Норбергов только-только привели в божеский вид после его проказ. Хоть тренерская работа и отнимала всего полдня, малыш Алекс основательно изводил бедную няню. С ним могла сладить только тетка Элин.