– Ужас! – округлила глаза Нелли. – И до какой степени Нума может вырасти?

– До любой! Лишь бы противник был соответствующий.

– Значит, консул не только на еде вымахал? – прищурилась Нелли.

– Разумеется! Я был в Урбсе один раз, но скажу: там есть с кем помериться силами! – Цицерон ласково провел лапой по спине брата. – Все думаю, откормлю Нуму – и в столицу. Уж мы там выступим!

Нума закашлялся.

– Ты шутишь?! – возмутилась Нелли.

– Конечно, шучу. Чтобы нашего Нуму оттащить от гранария, должно произойти что-то необычное.

В этот момент в нору вошел Корнелий.

– Есть хочешь? – гостеприимно поинтересовалась Нелли.

– Я не один, – сказал Корнелий.

В пещерку тихо вошел Сефлакс и встал у входа.

– Не стесняйся, триарий! – Нелли подвинулась, освобождая место рядом. Она не любила быть непрошеной гостьей, но никогда не позволяла гостям чувствовать себя не в своей тарелке.

– О чем разговор? – спросил Корнелий, получив от Нумы порцию крекера.

– О центурионе, Неллином дружке, – ехидно ответил Цицерон.

– Он такой же мой дружок, как я – мышка консула, – нахмурилась Нелли.

Но все засмеялись.

– Почему вы его выбрали? – обратилась Нелли к Сефлаксу.

– Консул Ганнон потерял нескольких военачальников, – сказал Сефлакс, усаживаясь. – Он поставил задачу выбрать одного из учащихся Морского корпуса. Мы следили за многими курсантами, но мне показалось, что он – самый активный. В библиотеке я его не видел, а в боевых искусствах он был среди первых. И его легко спровоцировать: он любил лапами помахать. Он не сказал тебе, что сам начал драку у ангаров.

– Соврал? Зачем? – удивилась Нелли.

– Он еще не сказал, что сестра этого Оливера была… предметом… его ухаживаний.

Нелли повела усами. Она знала эту Клару Феттерс. Надменная, крикливая, длинноногая девушка, фыркающая при виде невзрачных и серых обитателей Портового квартала. Одна из первых красавиц квартала «медуз».

«Смотри-ка, Гай только на неотразимых особах специализируется! А ты, помнится, замуж за него собиралась?» – усмехнулась Ненэ. «Да! Да! Да! Я не умею выбирать себе суженых, – разозлилась Нелли. – Только вякни о Крысолове!» Ненэ благоразумно растворилась.

– Было решено, что Цинна, – продолжал Сефлакс, – будет во всем перечить Гаю, насмехаться и раздражать его.

– Это кто? – спросила Нелли, услышав новое имя.

– Бен Грязнуля, – ответил триарий и увидев изумление Нелли, добавил: – Да, он из крыс. Уже несколько лет.

– Обалдеть, – прошептала Нелли. – А ты не боишься рассказывать мне об этом? Недавно это было тайной за семью печатями.

– Сефлакса уволили из триариев и свиты консула, – сказал Корнелий.

– Обалдеть, – повторила Нелли.

– Пить хочется, – заявил Нума.

– Объелся сухим крекером и теперь ноешь! – с упреком сказал Цицерон.

– У вас же не всегда были провальные Замещения? – продолжила тему Нелли.

– Всякое бывало, – сказал Сефлакс – Но в последнее время происходили сплошные накладки. Трудно подобрать того, кто способен удержаться в мире людей.

– Лучше всего справляются те, кто немного пожил в доме своего кандидата, – продолжил Корнелий. – Знает обычаи и привычки: кто и как выглядит, кого как зовут.

– Фло, например?

– Флора хотела вернуться к людям, – печально сказал Сефлакс. – У нее было стойкое нежелание жить в норе. Цицерон считает, что она хотела стать человеком. Навсегда. С ней до сих пор нет связи.

«Все! Где-то лежит мой холодный труп», – ужаснулась Нелли.

– Я не верю нечистым крысам, – продолжил Сефлакс. – Но консул Ганнон их использует. Ведь у них есть врожденная тяга к людям. Нужно шесть-семь поколений, чтобы вытравить это из крысы.

«Все крысы на свете, а также бомжи, брошенные дети и забитые народы хотят стать людьми», – вставила незаметно вернувшаяся Ненэ. «Разве это плохо?» – с сомнением спросила Нелли. Но Ненэ снова заткнулась.

– Зачем вам люди? По большому счету. Неужели дело только в мщении?

– Мщение – напиток специфический, – вскочил Цицерон.

Он явно приготовился к долгой речи.

Нелли напряглась, чтобы понять то, что он выдаст: нехорошо быть полной дурой, надо учиться понимать любых словоплетов.

– Мщение – напиток, которому нужен особый способ приготовления, – Цицерон махал лапами в воздухе, словно дирижер оркестра. – Наполни емкость горечью и добавь злости. Подожди, пока все бродит и пузырится. Сними пену несколько раз. Подмешай в виде приправы слезы, ненависть, брань. Подогрей до кипения и в последний момент… вылей содержимое емкости в канализацию. И забудь. Уверяю, это будет самый правильный поступок высшего и разумного существа!

При этих словах Цицерон встал в позу императора Августа: одна передняя лапа простиралась над внимающими зрителями, другая лежала на груди.

– Таким образом, не во мщении дело, – закончил Цицерон, не дождавшись аплодисментов.

Нелли покачала головой:

– У тебя было бы великое будущее, будь ты человеком.

– Мне и тут неплохо, – отмахнулся Цицерон, но вид у него был польщенный.

– Откуда знаешь, как готовить напитки? – спросила Нелли.

– В портовых барах насмотрелся. И как напитки готовятся, и каковы результаты их использования.

– Зачем вам люди? – настаивала Нелли.

– Расскажи, каково это, быть человеком? – вдруг заговорил Нума.

– Почему тебя это интересует? – удивилась Нелли.

– Не говори ему, – потребовал Цицерон, – не сбивай моего брата с пути истинного!

– Это… почти… так же, как быть крысой, – развела лапами Нелли.

Тут в нору ворвалась Сабина. На ее мордочке были написаны ужас и растерянность.

– Что случилось? – Цицерон кинулся к сестре.

– Мы гибнем… – хрипло проговорила она. – Паг гибнет! Я не справилась, не почувствовала опасность!

– Почему ты не в гнезде Матери?

– Мать умерла! – почти прокричала Сабина и зарыдала.

– Теперь все изменится, – сказал Сефлакс.

аг кипел. Крысы метались, кричали, ругались, суетились, нервничали, бежали во все стороны, наступая на чужие хвосты и лапы. Что в колонии царит паника, стало очевидно, когда мимо Нелли несколько раз пробежала одна и та же крыса с детенышем в зубах. Она явно не знала, что делать.