Всякий человек подает сперва хорошее вино...

Обычно брак начинается с сильной, идеальной любви, своего рода естественного «благодатного состояния». Но такое состояние не бывает продолжительным: страсти в конечном итоге берут верх, словно одурманивают супругов, из-за них они теряют свою любовь, их взор затуманивается, они начинают идти по жизни будто зигзагами, падать. Супруги чувствуют любовь, искаженную и умаленную страстями, которые живут в них и от которых они не очистились.

...а ты хорошее вино сберег доселе.

В духовном союзе наблюдается тенденция, обратная ослабеванию любви.

Благодатью Христовой духовная любовь есть любовь, которая не угасает, но сохраняет свое качество.

«Доселе», то есть до настоящего момента, настоящее принадлежит Христу. Оно символизирует стабильность и вечность духовной любви, потому что образует ее вечная Божественная благодать.

Святитель Диадох Фотикийский: Духовную любовь укрепляет Божественная благодать

Когда кто начнет богато ощущать любовь к Богу, тогда в чувстве духовном начинает он и ближнего любить, и начавши, не престает: такова любовь, о коей говорят все Святые Писания. Любовь плотская, не будучи связана духовным чувством, как только представится какой даже незначительный повод, очень легко испаряется. Любовь же духовная не такова: но, хотя случится потерпеть какое огорчение, в душе боголюбивой, состоящей под воздействием Божиим, союз любви не пресекается: ибо, возгревши себя теплотою любви к Богу, она тотчас возвращается к благому настроению и с великою радостью восприемлет любовь к ближнему, хотя бы и немалое от него получено было оскорбление или понесен большой вред; потому что тогда сладостью Божиею совершенно поглощается горечь разлада.[543]

Духовная любовь к ближнему приобретает смысл, силу и ценность только когда она существует в Боге, а не в отрыве от Него, когда человек подчиняется действию Божественной благодати, пребывающей в его душе.

Христианская любовь действительно зиждется на естественной любви и является ее наиболее высокой и совершенной формой, однако она не сводится к ней, но принадлежит надприродному уровню, который обусловлен действием благодати и который придает ей ее особые духовные качества.

Блаженный Диадох отмечает, что плотская любовь, то есть естественная любовь, которую мы априори испытываем по отношению к близким – родителям, супругу или супруге, детям, друзьям и которая также распространяется на ближних, – непостоянна и хрупка; это объясняется, в частности, тем, что она подвержена воздействию страстей. Кроме того, она ограничена рамками человеческой природы, и это проявляется тем более, чем на ней отражаются последствия грехопадения. Когда человек обретает Божественную благодать, которая служит выражением Божией любви и позволяет ему почувствовать любовь Бога и которая есть сила действующая, превосходящая все страсти, – она [благодать] постепенно уничтожает их, очищая и освобождая душу. Таким образом она укрепляет и стабилизирует естественную любовь человека, наделяет ее – в той мере, в какой она способна воспринять, – Божественными свойствами, превосходящими законы природы, и духовной полнотой: жертвенностью, способностью прощать, снисхождением, кротостью, милосердием, добротой, щедростью и всеми другими составляющими духовной любви.

Преподобный Исаак Сирин: Милосердие лучше правосудия

Правосудие есть уравнивание точной меры, потому что каждому дает, чего он достоин, и при воздаянии не допускает склонения на одну сторону, или лицеприятия. А милосердие есть печаль, возбуждаемая благодатию, и ко всем сострадательно преклоняется: кто достоин зла, тому не воздает (злом), и кто достоин добра, того преисполняет (с избытком). И если в одном есть часть справедливости, то в другом есть часть злобы. Как сено и огонь не терпят быть в одном доме, так правосудие и милосердие – в одной душе. Как песчинка не выдерживает равновесия с большим весом золота, так требования правосудия Божия не выдерживают равновесия в сравнении с милосердием Божиим.[544]

Правосудие, которое, по определению святого Исаака Сирина, «есть уравнивание точной меры, потому что каждому дает, чего он достоин, и при воздаянии не допускает склонения на одну сторону, или лицеприятия», в демократических странах представляется как идеал, который государство должно осуществить: все люди равны как граждане, к ним должны относиться абсолютно равно, без каких-либо привилегий, фаворитизма, поблажек и т. д. Совершенное равенство должно выражаться в предоставлении равных прав, вознаграждении за труд («равное вознаграждение за труд равной ценности»), а также, в контексте правосудия, назначении наказаний, которые, с одной стороны, должны быть равными за равные правонарушения, с другой – полностью пропорциональными совершенному преступлению.

По мнению преподобного Исаака Сирина, такое правосудие нельзя назвать истинным и такой социальный идеал не обладает абсолютной ценностью. Этот идеал во многом ниже христианского идеала милосердия, которое можно называть наивысшим правосудием ввиду того, что оно воздает людям за их труды и проступки не в равной мере.

Высказывая такое мнение, преподобный Исаак Сирин не ставит под сомнение фундаментальное равенство всех людей, которое, с христианской точки зрения, зиждется на том факте, что все одинаково сотворены по образу Божию и призваны уподобиться Ему. Святой также не одобряет фаворитизма – в Священном Писании неоднократно говорится о том, что Бог нелицеприятен (Деян. 10, 34) и что мы должны в этом подражать Ему.[545]

Он не ставит под сомнение правосудие само по себе, но предлагает высшую его норму, основанную на любви, которая значительно превосходит обычное правосудие. Если первое берет начало от законов природы, то второе «есть печаль, возбуждаемая благодатью».

Обычное правосудие часто судит только по внешности, поэтому может быть несправедливым, жестким, жестоким, бесчеловечным. Латинская пословица гласит: «Высшее право – высшая несправедливость». Одна из наиболее поразительных, почти абсурдных иллюстраций тому – хорошо известный библейский эпизод, в котором две женщины с маленьким ребенком приходят к царю Соломону и каждая говорит, что этот ребенок ее. Царь Соломон, испытывая их, предлагает рассечь младенца пополам, чтобы каждой матери досталось поровну (см.: 3 Цар. 3, 16-28).

За правосудием часто скрывается то, что противоположно христианской любви: холодность, равнодушие, ожесточение сердца. Строгая приверженность правосудию