— Всё ради вас, ваше высочество, — улыбнулся я ей, и девушка почти мгновенно изумлённо приподняла бровки, даже Марина и её брат были удивлены такому ответу. — Вы сами меня попросили развеять все недоразумения на мой счёт. Именно этим я сейчас и буду заниматься…

— Я заинтригована еще больше, — обольстительно улыбнулась великая княжна, прижавшись ко мне чуть плотнее. — Не поверите, Захар, но у меня уже нет сил ждать.

— А более ждать и не нужно, ваше высочество, — отозвался я, наблюдая за тем, как на всё ту же сцену вновь поднимается Трубецкой в обществе внучки, и подобно мне за его движением проследила и вся наша компашка.

В следующий миг Михаил громко прокашлялся и подхватил предоставленный микрофон.

— Господа и дамы, как и всегда, я буду краток! — громко произнес глава рода. — Всех попрошу на улицу! Для состязания молодых поколений уже всё готово! Прошу!

* * *

Как я и предполагал, на приёме у Трубецких всё было по высшему разряду. Стоило миновать огромные двери, выводящие из большого зала, и взгляд моментальной уперся в сконструированную арену, которая стояла посреди цветущего и благоухающего сада.

Покамест все присутствующие аристократы продолжали вести беседы между собой и выбирать себе места поудобнее, а также с наилучшим видом, в это время Алексей Трубецкой несколькими ловкими движениями оказался в центре самого ристалища.

— Теперь уже я попрошу минуточку внимания, — громко и с расслабленной улыбкой медленно заговорил уникум, привлекая к себе всеобщее внимание. — По просьбе моего отца, я буду судить поединки, и присматривать за данным мероприятием. Поэтому несколько напоминаний. Прошу всех будущих участников помнить, что это дружеское состязание. Вы можете, назвать это обменом ценного опыты среди дворян, поэтому смерть и увечья запрещены! Само собой, — вдруг исправился мужчина и за долю мгновения отыскал цепким взором меня и осокинского щенка в толпе знати. — Это не касается дуэли между его преблагородием и его сиятельством, что состоится перед закрытием соревнований. Надеюсь, остальная молодежь меня поняла и услышала, — и тот медленно окинул молодых дворян внимательным взглядом. — Хорошо! — хлопнул тот громко в ладони. — В таком случае, прошу первых претендентов на арену!

И таким же неуловимым образом, как и появился, Трубецкой исчез с ристалища.

— Юсупов Демид Семенович вызывает Головина Егора Вячеславовича! — раздался громкий голос внука начальника Московской Плеяды.

— Принимаю! — мгновенно отозвался вызываемый.

Оба парня явили себя почти сразу из толпы зрителей, под тихие аплодисменты и, поздоровавшись друг с другом, а также подхватив уже заготовленное оружие, с широкими улыбками быстро забрались на канвас арены.

Ясно. Дружеская схватка между двумя приятелями значит? Тоже неплохо. Это всё-таки праздник, а не кровопролитие. Ну, почти…

Юсупов почти сразу сформировал вокруг себя огненный щит, а после еще один, в то время как Головин укрывал себя коркой камня и земли, которая левитировала рядом с его телом.

В это же самое время защитный купол прозрачно-матового цвета уже полностью покрыл всё место боя.

— Начали! — выкрикнул громко Трубецкой, стоя прямо перед самой ареной со скрещенными руками на груди и шепотки разговоров тотчас прекратились.

Как ни странно, но бой хоть и был эффектным, но не эффективным. Продлился он всего секунд десять, как и все магические стычки. Головин действовал по заученной схеме. Сработала дрожь земли, несколько земляных снарядов и пик, еще были огненные всполохи и пламенные копья, после отработали щиты, как у одного, так и у другого. Только щит земли по своей плотности был выше, а вот двойная огненная защита Юсупова не устояла, и тот просто приложился о барьер арены, попав прямиком в заботливые руки ожидающих целительниц.

В общем, сплошь магия. До увесистой булавы Егора и тонкой рапиры Юсупова дело даже не дошло, всё решилось на средней дистанции.

— Шереметева Екатерина Александровна вызывает Долгорукову Надежду Евгеньевну, — разнёсся девичий голос над садом.

— Принимаю вызов! — вторила ей с весельем в голосе княжна.

Бездна, похоже, еще один дружеский спарринг.

Я честно думал, что бой между девицами продлится дольше, чем у Головина с Юсуповым, но заблуждался.

Как оказалось, Долгорукова была светлячкой, а Шереметева водницей. Их схватка продлилась всего несколько мгновений. Вполовину меньше, чем у прошлой пары.

Надежда использовала простую, но действенную тактику. Она формировала дезориентирующие вспышки и что называется, ослепила подругу до полнейшего непонимания. А довершили всё несколько самонаводящихся ярко-белых лезвий.

Можно сказать это была мгновенная победа.

А затем уже начавшиеся обсуждения вдруг прервал громогласный вопль, который и обратил на себя почти всё внимание аристократов:

— Воронцов Владислав Николаевич бросает вызов Лазареву Захару Александровичу.

— Даже так, граф? — тихо отозвалась Виктория у меня под боком, изумлённо приоткрыв ротик, но ошеломление быстро преобразилось в сладкую улыбку. — Вы действительно… безумны.

— Для меня это комплимент, ваше высочество…

Разговоры тотчас стихли, но шепотки удивления продолжили своё присутствие над садом, и пристальные взгляды разделились на два равных лагеря. На мой и Воронцова. И свой изучающий взгляд также обратил на Влада и сегодняшний судья.

— Его сиятельство, прошу простить, но думаю это невозможно…

— Я принимаю вызов! Всё в порядке, Алексей Михайлович, — громко сообщил я мужчине, а потом обратил свой взгляд на великую княжну, тем самым освобождаясь из переплетения её рук. — Мне пора, ваше высочество.

И под удивлёнными и хмурыми взорами рядом присутствующих нескольких дворян, и также Трубецких и Потёмкиных, а в особенности Алины и Прасковьи стал снимать с себя пиджак и галстук, параллельно с этим закатывая рукава на белой рубашке.

— Ваше высочество, не могли бы вы подержать мои вещи? Я быстро…

— С удовольствием, — тихо шепнула мне девица с обворожительными глазами. — Если только быстро.

До постамента с оружием я шел под прицелом множества глаз и в полной тишине. Хмурого Трубецкого, улыбающегося Потёмкина, озадаченного Осокина. Взгляды были разные, но выражали они лишь три эмоции — удивление, непонимание и насмешку над всем происходящим и надо мной. Похоже, знать ожидала многого, только не этого.

— Не вздумай проиграть! — бросил мне насмешливо осокинский щенок, когда я проходил мимо их взбудораженного семейства.

— Можешь не переживать, Андрей, — вдруг вклинился с радостной улыбкой в наш разговор идущий рядом со мной Воронцов. — Если он проиграет мне, то тебе-то уж и подавно. Убивать я его не буду. Сам с ним разберешься.

На замечание Влада тот лишь опалил его странным взглядом, но согласно кивнул.