– Простите! – повинился он. – Я был невежлив.Просто я очень волнуюсь… Меня зовут Юрий. Юрий Михайлович Савельев. И давайтесделаем так. Вы, конечно, женщина занятая, и, наверное, сейчас вам не оченьудобно разговаривать. Так вот, номер моего мобильника теперь у вас есть,позвоните мне, когда сможете. Так я хоть буду знать, что не навязывался вам. Ая буду ждать…

– Хорошо, – едва слышно ответила Ирина иотключилась.

«Какое красивое имя! – подумала она, – Юрий…»

Тут она поймала свое отражение в пыльном Катькином зеркале:стоит, прижав телефон к груди, и улыбается бессмысленной улыбкой.

«Самое умное, что я могу сделать – это стереть номер еготелефона, – сердито подумала она, – а с другой стороны, должна же япоказаться ему в приличном виде, а не той замурзанной пахнущей костром теткой!»

Тут кто-то позвонил в дверь, поскольку Ирине было ближе, онаоткрыла. На пороге стоял Катин муж – профессор Валентин Петрович Кряквинсобственной персоной. Из-за его плеча виднелись сожженные рыжей краской триволосины генеральши Недужной.

– Здрассти! – весьма невежливо сказал профессор,очевидно, он ожидал вместо Ирины увидеть Катю.

– Валик! – Катька выглянула из кухни. – Какты тут оказался? У тебя же путевка… Что случилось?

– Вот именно! – загремел тщедушный профессор,войдя в квартиру и твердо оттеснив плечом генеральшу. – Это я хотел тебяспросить, что происходит?

Генеральша Недужная пыталась протиснуться в квартиру, ноИрина была начеку и захлопнула дверь перед ее носом. Судя по всему, у Катьки смужем сейчас будет скандал, и совершенно незачем вмешивать в это дело соседей,да еще таких, как бывшая генеральша.

– Катерина! – шумел профессор. – Я приехал,потому что мне позвонили соседи! Они сказали, что ты совершенно опустилась,регулярно устраиваешь в квартире дебоши, вечно у тебя стук и грохот, камникакие-то падают, ночью кто-то ходит, причем топает как слон, и шаги явно мужские!

– Да? – угрожающе тихо спросила Катя. – А тызнаешь, кто это был?

– Не знаю и знать не хочу! – профессор был полонправедного гнева. – Еще они сказали, что по утрам ты выходишь во двор всамом неприглядном виде, чуть ли не в рванье каком-то, и идешь в магазин заопохмелкой! Одичала, говорят, совсем, соседей не узнает, а тут вообще на себяшкуру дикого животного напялила!

– Но Валик… – растерялась Катя, – со шкуройвышло случайно…

– Ага, а все остальное значит сознательно? –завопил профессор.

– А ты кому веришь? – тут же озверелаКатька. – Мне или генеральше? Если она тебе дороже меня, то и женился бына ней!

Ирина услышала за дверью странные звуки – очевидно, отудивления подслушивающая генеральша опустилась на пол.

Профессор махнул рукой и побежал по коридору, налетев нашкаф.

– Бедлам какой в квартире, веревки всякие под ногамиваляются! – он дернул кучу веревок, торчавших из – под шкафа.

– Валик! – вскричала Катя, – Осторожнее!

Но было уже поздно, потому что каменный носорог свалился сошкафа с ужасающим грохотом. Очевидно, профессор Кряквин не растерял ещесноровку, полученную во время своих скитаний в пустынях и джунглях Африки,потому что он успел отскочить от носорога в самый последний момент.

– Валик! – прослезилась Катька. – Ты жив!Какое счастье! – И она бросилась ему на шею.

– Ну зачем ты приехал? – говорила она, покрываяпоцелуями его лицо. – Здесь так опасно, сидел бы себе в санатории, бабочекловил…

– Откровенно говоря, – признался ее муж, смущеннопокосившись на подруг, – там такая тоска! И кормят плохо!

– А пожалуйте к столу! – тут же расторопнопригласила Ирина. – Только умойтесь сначала, а то носорог очень пыльный…

Через две минуты профессор сидел на кухне и отрезал себетолстый кусок ветчины.

– Валик! – в ужасе вскричала Катя. – Ты жемяса не ешь!

– Посидишь, матушка, неделю на кашах, да на капустныхкотлетах, забудешь про вегетарианство! – отмахнулся профессор. –Ладно, девочки, давайте выпьем за вас, раз вы так дружите!

– Как хорошо, что не надо забивать голову глупостямитипа неземной любви! – тихонько сказала Жанна. – Нет уж, теперь ятвердо знаю, что это не для нас, верно, Ирка?

«Как знать, как знать», – подумала Ирина и опустилаглаза, чтобы никто про нее ничего не догадался.