один из наших грузовиков; дальше местность уходила вниз и не просматривалась. Самолеты показались вновь и пошли в атаку на грузовик. Кто-то из наших (с такого расстояния я не понял, кто именно) выбрался из-под него, вскочил на ноги и метнулся вверх по склону. Самолеты открыли огонь, боец упал и исчез из виду. После того как они улетели дальше, он так и не поднялся. Изонсмит отложил книгу и привстал. «Ничего, я схожу», – остановил я его. Он кивнул и опустился на место. Пока угроза с неба временно миновала, я быстрым шагом направился к первой акации. Едва я успел проделать половину пути, снова, на высоте не больше тридцати метров, появился самолет. Я видел, как пилот в шлеме и очках выглядывает из открытой кабины. Он тоже меня заметил, дал две очереди и пролетел дальше. Я поднялся и бросился бежать. С противоположной стороны приближался второй итальянский самолет. Добравшись до дерева, я присел на корточки под ним, прижавшись головой к основанию ствола. Дерево было тонким, не более пятнадцати сантиметров в диаметре, а я казался себе огромным, как дом. Поза моя была такой нелепой, что я глупо расхохотался. Повернув голову вбок, я увидел самолет, который пикировал и плевался в меня огнем. Пули пролетели мимо, я встал на ноги, помахал пилоту рукой и метнулся, что твой заяц, к следующему дереву. Первый самолет появился слева, но тоже не попал в меня, так что я достиг второго укрытия без дырок в шкуре. Там мне пришлось сидеть довольно долго: летчики, закладывая крутые виражи, заходили то слева, то справа, так что я едва успевал переползти с одной стороны дерева на другую. После каждого их промаха я махал им рукой. Дурацкое поведение, но невозможно было всерьез воспринимать столь несуразную ситуацию: два боевых самолета с пулеметами и ревущими моторами гоняют меня вокруг чахлой акации. Внезапно все стихло, итальянцы улетели, без толку расстреляв весь боезапас. Ни одна из пуль, которые они так щедро расходовали, меня не зацепила. Я поднялся, с трудом переводя дыхание, и огляделся. Удивительное дело, но в пейзаже ничего не переменилось. Дым от пяти расстрелянных грузовиков все так же валил в небо; Джейк Изонсмит издалека приветственно помахал рукой; впереди виднелся наш грузовик под деревом, но бойца, на помощь которому я спешил, нигде не было. Подхватив томмиган, я взошел на гребень холма и спустился в узкий сухой вади. Боец лежал, трясясь, с закрытыми глазами и побелевшим лицом, под нависающим скалистым выступом, где вода выточила нишу высотой в полметра. Я сел на песок и заговорил с ним.

– Я цел, – ответил он. – Просто нервы. Сейчас возьму себя в руки. Тут отличное укрытие. Посиди здесь со мной.

Я внял его совету, поскольку самолеты, вновь отыскавшие грузовик над оврагом, целый час кружили в вышине. Снова и снова они с ревом проносились над вади и вели обстрел. С каждым заходом тысячи пуль вспахивали песок или щелкали по камням нашего убежища. Это нервировало. А на другой стороне вади, на склоне холма в тридцати метрах от нас, объедал кусты абсолютно равнодушный к реву и грохоту стреноженный ослик.

По дну вади к нам подошел его хозяин, оборванный араб, столь же беззаботный, как и его животина, присел на корточки перед нишей, где мы жались к стене, и завел со мной любезную беседу, в которой ни разу не упомянул ни наше странное положение, ни окровавленную повязку на моей руке, ни горящие грузовики, ни самолеты над головой, ни вообще весь этот переполох. Это наше сражение, которое он просто не мог не заметить, оказавшись в самом его центре, араба нисколько не интересовало, и все происходящее он просто игнорировал. Как выяснилось под конец, он хотел предложить обменять несколько сигарет на кислое молоко, которое вызвался принести нам из своего шатра. Получив согласие, араб удалился верхом на осле под свист пуль.

Наконец самолеты скрылись, и я с изрядным удивлением обнаружил, что наш грузовик наверху остался невредим. Я загнал его в вади, спрятав на сотню метров ниже нашего убежища, у скалы, от которой на послеполуденном солнце уже вытянулась тень. Вернувшись, самолеты не нашли перепрятанный грузовик и переключились на другие цели. Я оставался в вади, собираясь после очередного налета вернуться к Изонсмиту.

Приближался вечер. На горизонте показался триполитанский кавалерист, который затем беззаботно поехал по дну оврага. Притаившись за кустом, я осторожно навел на него свой томмиган. Он приближался медленно, словно его лошадь едва переставляла ноги. С двадцати метров я выстрелил. Всадник дернулся, развернул коня и поехал прочь столь же медленно, как и прежде. Метров через тридцать он тряхнул головой, повалился на песок и замер, раскинув руки и подергивая левой ногой. Когда я к нему подошел, он уже был мертв. Конь легким галопом ускакал вверх по вади.

Незадолго до заката я вернулся к Изонсмиту, и он поделился со мной новостями. Военврач Лоусон отогнал грузовик с ранеными и спрятал его в глубоком вади под лесистым холмом в трех километрах к югу. Все остальные машины, кроме двух джипов, сгорели. Ник Уайлдер получил сквозные ранения обеих ног и легкую царапину на лице, и еще двоих зацепило, так что общее количество раненых, считая тех, кто пострадал накануне ночью, то есть и меня, составило шесть человек. Я рассказал про грузовик, спрятанный в вади, который Джейк уже считал уничтоженным. Едва солнце скрылось за горизонтом, мы тут же собрали несколько человек и принялись перетаскивать в эту машину продукты и бензин, припрятанные утром в пустыне. Сумерки сгущались, мы думали, что воздушная атака закончилась: итого у нас осталось два полуторатонных «шевроле» и два джипа. С учетом наших запасов мы бы легко доставили тридцать три человека в Куфру, до которой всего-то около тысячи ста километров. Но вдруг возникла новая проблема: в гаснущем свете дня над нами пронесся тяжелый трехмоторный транспортный самолет. Мы не тревожились, потому что обычно транспортникам нет дела до происходящего внизу. Их волнуют только вражеские истребители. Но этот транспортник неожиданно выпустил по нам две очереди из своих пулеметов и пролетел дальше. Как будто приятель внезапно залепил тебе крепкую оплеуху. К несчастью, прицел у него оказался точен, и, когда самолет исчез из виду, наш грузовик задымился. В спешке мы сбросили на землю все, что успели, пока его не охватило пламя. И тут обнаружили, что у джипа, стоявшего поодаль, большая пробоина в верхней стенке бензобака и вспорота шина.

Собрав всех под кроной густой акации на