вот уже не осталось ничего, кроме елового запаха. Сперва он был очень сильный – лился в уши, нос, горло, заполнял ее всю, потом стал слабеть, Аля хваталась за него, но уже чувствовала, что не удержит.

«Держитесь, постарайтесь держаться», – услышала она знакомый голос. Да, да, она постарается. Ее куда-то усаживали, кто-то тепло дышал в шею… Петька Воронин с братом нашли Алю по характерным следам, которые она оставила, проваливаясь в снегу. В доме братьев почему-то оказался Жуковский. Увидев его, Аля сперва решила, что, наверное, умерла. Потом узнала, что Жуковскому и обязана спасением. Лучше бы это был кто-то другой.

Она сбросила туфли, перевернулась на живот. Прикрыла глаза. Сейчас немного отдохнет и сварит суп. Суп придает силы. Сегодня у нее опять закружилась голова на улице, пришлось прислониться к стене дома и так постоять, чувствуя спиной мощь здания. «Вам нужно правильно питаться и много гулять», – сказала врач. Аля вот уже несколько дней следовала этому предписанию. Как окрепнет – поедет в Москву и найдет Духова. Попытается исправить то, что натворила. Поймет ли ее Духов? Простит? «Нужно найти Сережу, – услышала она голос матери, – и все ему объяснить». Нервно засмеялась, встала с кровати, коснувшись ледяного пола.

Пошатнуло, накатила слабость. Хорошо, что Алю нашли, когда метель только начиналась, потом снег шел всю ночь и половину следующего дня. Повезло, что не отморозила себе насовсем ничего, – кожа на руках, носу и щеках должна была, по словам врача, вернуться к привычному виду.

Аля сняла курточку, повесила на вешалку. Занялась покупками – часть курицы, капуста, картошка, морковь, пучок зелени. Поставила готовиться бульон. Помыла овощи, принялась резать. Для моркови нужна терка, но ее у Али не было. Просто порежет крупно, такой крестьянский суп получится. Она даже купила сметаны. Для сытости.

Никто не знал, что она специально сломала лыжу. И не узнает никогда. Аля ни за что никому об этом не расскажет. И ничего подобного больше не сделает. После того страшного дня к ней пришло что-то вроде облегчения, какое дает всякая определенность, пусть и фатальная. Забыли, не забыли о ней, обманули, избавились от нее – неважно. Дело не в Константиновиче, Алеше или в ком-то еще. Дело в ней. Она сама написала те записки, сама скрылась здесь в Медвежьих Горах. Обманула доверие мужчины, который по-настоящему полюбил ее, а она, зная это, использовала его чувства, чтобы причинить ему же сильнейшую боль. А потом полгода жалела себя, примеряла мученические одежды. Только теперь Аля задумалась о том, что Духову пришлось пережить в те дни из-за ее поступка. От приходящих в голову картинок хотелось взять нож и воткнуть себе в горло.

Некого было винить, кроме себя, самой и расхлебывать. Она дорезала овощи, высыпала их в кипевший бульон, помешала, убавила огонь. Посмотрелась в небольшое зеркальце над раковиной – осунувшееся бледное лицо, безобразные пятна на носу и щеках. Она усиленно мазала их прописанными средствами. Сколько ей понадобится, чтобы восстановиться, – недели три? Месяц? Не стоит в таком виде появляться перед Духовым. Да и нужно собраться с силами: возможно, Духов оттолкнет ее, и будет прав, конечно. Но она и для себя должна поговорить с ним, рассказать все. Вернуть искренность в их отношения. А там уж что будет. Хотя бы насмотрится впрок, прикоснется. У Али дрогнула рука, едва она представила Макара рядом с собой. Ей хотелось верить, что она еще не потеряла его.

Ожидая, пока сварится суп, раскрыла купленную газету с объявлениями. Недели через две предстоят походы в лес с Анной Иоанновной. Пора было наконец разобраться с лесным страхом. И где тут «лечу фобии»?

Спустя несколько дней Аля входила в затененный шторами небольшой кабинет. Два кресла друг напротив друга, аквариум с красными рыбками, снующими меж колышущимися водорослями, подсвеченными мягким, точно райским светом. Тихая музыка. Печенье в миске. Две бутылочки воды. Сдержанные стильные картины на стенах. На этот прием Аля едва наскребла денег. Лучший специалист города – женщина с платиновыми волосами и узким лицом с картин Модильяни – приветливо улыбнулась и показала на кресло:

– Пожалуйста, садитесь.

Брючный костюм, мягкие кожаные туфли, кулон с голубым камнем на груди, опять же мягкие губы. Добрый взгляд. Она чем-то напомнила директрису в интернате. Нет, не была похожа, просто удивительным образом напоминала.

– Не мешает музыка?

– Нет, я люблю музыку.

– Хорошо. Что привело вас ко мне? Расскажите, или – если хотите – просто пока поговорим о чем-нибудь?

Аля кивнула. Она заготовила текст про гилофобию, однако вместо этого вдруг выдала историю Духова. Про те украденные деньги. Описала все, что за этим последовало: случайная встреча, отношения. Однако рассказала так, будто это случилось не с ним, а с ней! Поменяла и других действующих лиц. На место Константиновича (даже в фантазиях не могла себе представить привязанность к этому человеку) она поставила Анну Иоанновну. Ну а на свое – Духова. Поведала про его внезапное исчезновение (соответствующее в реальной жизни ее бегству). Замолчала, растерялась, как теперь сформулировать то, что волновало: почему Духов ее не искал? В рассказываемой истории на его месте была она – уж должна была бы это про себя знать. Аля запуталась, покраснела, замешкалась, да что там – спросит так, напрямик.

– Оказалось, что… ну… на самом деле ему все это время нужна была моя помощь… и мне ничего не стоило отыскать его. И я не понимаю, почему я не делала этого.

Рыбки в аквариуме, дождавшись конца ее сбивчивого рассказа, выстроились в косяк и сделали несколько кругов, после чего снова разбежались кто куда.

– Вы ведь ожидали этого, правда?

Аля вскинула голову, перевела про себя «Духов ведь ожидал этого?».

– Вы ожидали этого с самого начала? Что он вас бросит? Обманет? Обернется враждебным вам человеком? Вы ничуть не удивились, когда он исчез, верно? Решили, что вы этого и заслуживаете. Правда? Что никто, кроме, – заглянула в блокнот, – Анны Иоанновны не верит вам? Нам нужно поработать над вашим доверием к людям. – Улыбнулась. – На какой день вас записать? Конечно, конечно, подумайте. Вот, возьмите визитку.

Стоя на автобусной остановке, Аля вытащила записную книжку и по памяти нарисовала Духова. Вышло похоже. Где ты, Духов? Когда показался автобус, Аля сорвала мать-и-мачеху и заложила книжку на этой странице.

2006, конец апреля, балтийское побережье

На фотографиях трое выходят из леса. Девушка – джинсы, весенняя аквамариновая куртка, платок на голове, завязанный как бандана; за девушкой худенькая старушка – лиловые брюки, желтая ватная курточка, белый шейный