— Ну, эти мы видели. — встрял Маэль.

— А за стеной города трущобы. — закончила Лаль, — Вот я оттуда.

— Трущобы? — переспросил Зур’дах.

Они слышали, что там живут самые нищие. Те, у кого нет ничего. Вообще. Они были даже хуже бедняков.

— А еще там живут все нелюди.

— И гоблины?

— И гоблины. Наших там очень много.

Зур’дах с Маэлем переглянулись.

— И они там не рабы?

Девушка рассмеялась.

— Нет, но лучше быть рабом, чем жить в трущобах. Потому что рабы живут как люди, а трущобники живут как звери. — зло добавила она.

Лицо ее посерьезнело.

— Там нет законов, кроме закона силы. Кто сильный — тот всё и берет.

Интересное место, — мелькнула мысль у Зур’даха.

— Почему тогда Нелария покупает самок в Подземелье? — спросил Зур’дах.

— Потому что в Подземелье кровь чище, и самки красивее.

— Но ты… — заметил Маэль, — Красивая.

— Я — одно из немногих исключений: обычно к моему возрасту в трущобах самка представляет собой жалкое зрелище. От лица мало что остается. Ходит там такая болячка, после которой лицо — одна сплошная рытвина, про тело я вообще молчу. Еды мало, все, кому не лень, тебя трахают, а если вякнешь — еще и бьют в придачу. Про бесконечные роды и говорить не стоит.

— Значит, тебе тут больше нравится? — все-таки решил уточнить Зур’дах.

— Ты идиот? — дернула головой девушка, — Конечно мне здесь больше нравится. Раздвигай ноги, да делай вид, что получаешь удовольствие. Зато в красивом особняке, под защитой и в красивых одеждах.

Она провела рукой по шелковому халатику.

— И еды достаточно, а там дерись за каждый кусок черствого хлеба.

— Почему их не сделают рабами? — спросил Маэль, прищурившись.

— А зачем? Там свои своих и так продают. Все прекрасно уживаются: трущобники не буйствуют, а стража их не трогает. Да и не хватит стражи на такое количество нелюдей.

— Значит, и тебя продали?

— Да. И поверьте, любая хотела бы оказаться на моем месте… Но не оказалась. — Лаль вздохнула, — У меня сестра была. Младшая. Только ей не повезло — родилась уродиной. Ну, по меркам людей, конечно. Нашим-то она подошла…вполне…

— Нет. Туда никто не возвращается. Свобода там, хуже рабства тут. Да и не рабство это. У меня вон, даже ошейника нет. Живу как хочу. Делаю что хочу. — она кисло улыбнулась.

— У тебя есть клеймо рабыни. — цепкий глаз Маэля заприметил на внутренней стороне руки знак какого-то цветка.

— И что? У вас оно же тоже есть? — огрызнулась Лаль, — Вы же тоже были рабами? Да еще и бойцами.

— Так и есть. Но сейчас мы свободные. — холодно ответил Зур’дах. Их клейма давно заросли Измененной кожей. Кроме меток побед в Ямах — никаких других признаков рабства на них не было.

— Это пока. Нелария не даст вам долго быть на свободе. Правда, ей самой нужно для начала как-то выбраться из этого дерьма.

— Да, и что же ты нам посоветуешь?

— Я? — она рассмеялась, а потом посерьезнела и вытряхнула пепел из тоненькой деревянной палочки, — Не сдыхать за эту суку. Вот что я вам посоветую.

После этого она ушла вниз.

— Интересный разговор, — сказал Маэль через время.

— Похоже, они уже похоронили Неларию. Ее девочки. Они уже считают, что ей конец. — сказал Зур’дах, глядя на ночной город и одиноко ходящих стражников и освещенную улицу.

А потом он посмотрел в сторону трущоб. Тех самых, о которых говорила Лаль.

Там были гоблины. Свои. И как будто свободные. Потом он взглянул на торговые кварталы, а потом наверх — на территорию Ордена.

Мысленное усилие — и к его руке притянулись едва различимые пылинки тьмы. Не так всё было плохо. Хуже, если бы на Поверхности вообще было невозможно добыть Тьму. Он царапнул острым, как у всех гоблинов, ногтем кожу на шее, и выступила кровь.

Миг — и она взмыла каплей перед ним.

— Опять ты за свое. — хмыкнул Маэль.

— Тсс… Мне нужно подумать.

Зур’дах сблизил капли между собой. Он специально сделал их примерно одинаковыми по объему. Глядя на эти два типа энергии он уже знал, что ему не хватает третьего. Того самого, каким, судя по описанию охранников, и владеют Практики на поверхности. Он погрузился в свои воспоминания о прошлых жизнях. Погрузился в остатки того, самого первого воспоминания. Того, где он впервые увидел единение трех типов энергии, и превращение их во Время. То воспоминание не содержало в себе никаких принципов, объяснений. Оно содержало лишь одну яркую демонстрацию как можно повернуть время вспять на отдельно взятом животном. На птице. Это было единственное воспоминание, которое Зур’дах не мог заново прожить и расширить. В случае с детьми или насекомыми он мог развернуть перед собой всю жизнь из одного фрагмента воспоминания. Тут же…что-то словно блокировало такую возможность.

В любом случае, он еще раз максимально точно вспомнил тот момент, когда парень из воспоминания соединил три типа энергии. Через десяток минут он открыл глаза.

— Ну наконец-то, я думал ты уснул.

Зур’дах вновь посмотрел на две капли. Тьмы и Крови. Они по его мысленному приказу соединились и разъединились, но ничего принципиально нового из них не возникло. Всё те же капли разных энергий.

Взгляд его вновь обратился на Орден Заката.

Там знают как управлять энергией. Вот только… По тому, что он слышал от охранников, в Ордене были только люди. Никаких нелюдей, полукровок, и, тем более, гоблинов. Возможно, если ему удастся подсмотреть как они работают с энергией, он что-то поймет.

Следующие полчаса Зур’дах потратил на то, что пытался в окружающем пространстве почувствовать «что-то другое». Третью энергию.

Бесполезно. Ощущал только крохи Тьмы.

Зур’дах громко выдохнул.

— Да, Маэль. — сказал он неожиданно, — Оставаться в этом месте больше нельзя.

— Ты имеешь в виду бордель или город?

— Бордель конечно. — хмыкнул Зур’дах, — В городе есть вещи, которые меня интересуют.

— Орден Заката?

— И трущобы.

— Я даже знаю, куда тебя пустят, а куда нет.

Оба друза засмеялись.

— Что ж, после Подземелья трущобы — самое оно, — ответил Зур’дах.

— Ты забыл про Охотников.

— Туда мы всегда успеем.

— Это да,