всего восемнадцать лет, и она рассчитывала, что император обратит на нее внимание и позаботиться о ней. Он же заботился об Элен, баловал подарками, исполнял капризы и ласкал ночами. Элизабет всегда завидовала счастливице Фант, представляя себя на ее месте.

А теперь все мечты рассыпаются прахом! И во всем виновата хитрая саорельская тварь! Скорее всего, Антуанетта просто испугалась казни и вмиг стала покладистой. Поняла, что смерть Ронана Уилберга – это уже серьезно.

Элизабет спускается на первый этаж, идет в комнатку, где стоят склянки с настойками и порошки Асиньи. Отмахиваясь от трав, свисающих с потолка, леди Голлен извлекает одну из корзин, где лежит приготовленный Антуанеттой эфир. Здесь же находятся склянки с неким ингредиентом для него – принцесса называла это «серной кислотой». Леди Голлен помнит, как Антуанетта просила ни в коем случае не допускать, чтобы кислота попала на кожу – оставит ожоги!

Элизабет вытягивает запечатанную бутылочку, оборачивает в тряпку и ухмыляется. Реиган ни за что не станет спать с уродиной. Интересно, что кислота сделает с хорошеньким личиком Антуанетты? Обезобразит так, что его величество упрячет жену в глухой монастырь?

На секунду Элизабет чувствует укол стыда. Не слишком ли она жестока? Быть может, Антуанетта не заслуживает такой суровой кары, особенно после того, как спасла и выходила ее?

Леди Голлен хмурится, стоя у корзины. Пару секунд она пытается договориться с собственной совестью, ведь иногда она искренне переживала за Антуанетту и мирилась с ее характером. Она старалась быть покладистой даже в те моменты, когда принцесса ставила ее вровень с жалкой служанкой или когда заставляла помогать Ройсам и следить за всеми тратами в доме.

Но, с другой стороны, именно из-за Антуанетты их обеих изгнали из дворца. Принцесса виновата, но ведет себя так, будто не случилось ничего страшного. Разве она не заслуживает наказания? Бросая Элизабет в старом, жалком замке, Антуанетта обрекает ее на страдания, а сама, между тем, возвращается в великолепный Вельсвен в постель к самому могущественному и красивому мужчине Эсмара, чтобы стать матерью его ребенка.

Но ведь именно Элизабет хотела родить Реигану детей – сколько он пожелает!

Леди Голлен содрогнулась.

Еще будучи в столице, она брала настойку против беременности у мэтра Финча не для Антуанетты, а для того, чтобы служанка леди Фант подливала ее своей хозяйке. На самом же деле принцесса ничего не знала про снадобье.

Леди Голлен вдруг задумалась – а имела ли Анна интимную связь с мужчинами, с которыми так отчаянно флиртовала? В ту ночь, когда капитан Эрт втащил в комнату графа Уолша, Антуанетта позвала Элизабет и попросила помочь раздеться. Леди Голлен помнит, что Герберт спал, перевернувшись лицом в подушку, а Антуанетта выскользнула из платья, взяла два бокала и поставила на стол, плеснула в один вина. Затем она достала из шкатулки перо и бумагу, приказала фрейлине принести чернил. В одной нижней сорочке и с распущенными волосами она села писать какое-то послание. В ту ночь она должна была умереть.

Элизабет никогда не видела самого факта измены, хотя в покои Антуанетты мужчины ходили регулярно. И не всякие, а те, которых принцесса выбирала сама.

Леди Голлен трясет головой, прогоняя эти нелепые мысли. Почему она об этом, вообще, думает?

– Леди?

Она вздрагивает, слыша за спиной голос старого растяпы Ройса. Сжимая в руке бутылочку с кислотой, Элизабет поворачивается к нему лицом.

Зачем он сюда вошел?

– Что тебе надо? – нервно вопрошает она и быстро идет к выходу, обходя привратника. – Отойди с дороги, старик! Я тороплюсь!

Сердце у нее стучит, как набат – этот седой чурбан ее увидел!

Элизабет всхлипнула, несясь по коридору. Ничего не получится. Сейчас Антуанетта уедет, и Элизабет останется одна и будет гнить в Рьене, пока не умрет! Бездетной, старой, никому не нужной! Даже Эрт отказал – вежливо дал понять, что влюблен в другую. Конечно, в эту развратную гадину!

Как же обидно!

Антуанетта обыграла ее. Как всегда.

Припав к подоконнику, Элизабет склоняется и тихо, беззвучно плачет. Ее отец отрекся от нее, дал ей пощечину и сказал, что не желает ее знать, что своим поведением она унизила весь род Голленов. А ведь Элизабет всегда была примерной дочерью. Она считала, что в будущем, как только станет любовницей императора, обеспечит семью благами и его милостью.

Сквозь слезы она вдруг видит в окно, как на террасе появляется Реиган. Едва наступая на ногу, облокачиваясь на трость, он останавливается у широких перил и смотрит, как закладывают экипаж. На секунду Элизабет перестает плакать, любуясь им – своей мечтой. Таким красивым, сильным и высоким, что все внутри у нее сжимается, а душа наполняется трепетом. Сколько же раз она представляла, как они занимаются любовью. Однажды она видела, как он целует Элен, и после голова у Элизабет кружилась, а во рту ощущалась сухость. Она берегла себя для него, отвергая ухаживания разных мужчин, даже герцога Бреаза. Она всегда знала, что предназначена только ему – императору Эсмара.

Элизабет прикрывает веки, трогает губы, представляя, как Реиган коснется ее рта, как властно прижмет к себе.

А в следующую секунду из ее глаз снова брызгают слезы, а в груди печет так, будто она проглотила кусок раскаленного свинца. Она видит, как к Реигану подходит Анна. Принцесса выглядит взволнованной и хмурой, глядит на ногу императора и качает головой, выговаривает что-то назидательно, а Реиган…

… смотрит на нее так…

…нежно.

У Элизабет все внутри обрывается, а взор застилает кровавая пелена.

Она срывается с места, и единственная мысль, которая пульсирует в ее голове: пора попрощаться с принцессой Саореля.

Глава 31

Антуанетта-Аннабель

Уже довольно темно, и глаза у меня слипаются от усталости. Я оперировала целые сутки и ощущаю, что перед моим мысленным взором застыли чудовищные кровавые картины. Сейчас мне не до сантиментов. Но я злюсь сама на себя за то, что не успокоила Элизабет, и эта глупая девчонка умчалась куда-то, словно вихрь, распугивая встревоженных солдат своими жуткими завываниями.

Но мне некогда ее искать. Времени не осталось, а дел перед отъездом еще уйма. Я осмотрела Эмина и его отца, убедившись, что избили их, слава Богу, несильно, и оба поправятся уже через пару дней. Но это не останется безнаказанным – моих людей трогать нельзя, даже личной охране императора.

Госпожа Ройс собирает корзину с едой, роняет слезы и прячет лицо, стыдясь своих эмоций. Я тепло ее обнимаю и заверяю, что уезжаю не навсегда. Она