До спасительного бутылечка я так и не добралась. Озверевший Асвер решил проблему моего сопротивления радикально.

В открытую калитку меня вносили. Неудобно и не романтично. На плече. А когда я попыталась взбрыкнуть и сползти на землю, получила по попе, не прикрытой курточкой, и затихла.

Мне было страшно и обидно.

Когда со стороны моего тыла послышалось пораженное восклицание и возмущенный голос адмирала, мне сделалось просто страшно.

— Асвер, что это значит?!

— Как ты и просил, отец, доставляю беглянку в целости и сохранности на порог отчего дома, — отчитался он, нежно погладив меня по ноге.

— Сенечка? — Мамин голос дрогнул, а мне вдруг так плакать захотелось. Опять плакать.

Сгрузив на землю, зломордый развернул меня к встречающим и, приобняв за плечи, прошептал над ухом:

— Только не реви, ведьма. Мне ночного твоего концерта за глаза хватило. Пожалей мои слабые нервы, — и подтолкнул к уже плачущей маме.

Просьбу его я не выполнила и разревелась, стоило только оказаться в теплых объятиях. Откуда-то слева раздалось неловкое покашливание, и объятия стали крепче. Впечатлительный отец семейства решил приобщиться. Рыдать, правда, не стал. Несолидно это было для человека его возраста и положения.

Трогательный момент, как ни странно, нарушил не Асвер.

Взяла слово бабушка.

— Хватит сопли разводить, — потребовала она сурово, постучала по руке отца и велела: — Дайте взглянуть на негодяйку.

Меня неохотно отпустили, позволив ей подойти. И только сейчас, глядя на бабушку, я окончательно осознала, как же долго я их всех не видела. Шмыгнув носом, уже сделала шаг вперед, но была остановлена возмущенным:

— И как это понимать? Что за бездарный побег? Как ты могла позволить некроманту себя поймать? Ужасная безалаберность!

Я ошалело смотрела на бабулю, не имея понятия, как на это реагировать. Да что там, я пребывала в глубоком шоке. Зато Асверу за моей спиной было весело. Фыркнув, он выступил вперед:

— Полностью с вами согласен, леди. Рад видеть вас в добром зда…

— Избавь меня от этих бесполезных церемоний, мальчик. Они утомительны.

— Кхе…

— Бабуль, — оттеснив опешившего зломордого, я вновь оказалась перед суровой бабушкой и призналась, — бабуль, а я скучала.

— Наказание мое, — вздохнула она, но ругаться больше не стала, позволив себя обнять.

Вопреки моим опасениям, меня вообще ругать не стали. Потискали, повздыхали о том, как же я выросла за прошедшее время, как изменилась. И все. Совсем все.

Меня просто утянули в гостиную, не дав распаковать вещи и хоть немного отдохнуть с дороги.

И пока мужчины решали какие-то свои очень важные вопросы, которые почему-то не могли быть решены без присутствия неблагонадежного Асвера, меня пытали на приземленные темы. Глядя на деловую бабушку и все еще не до конца успокоившуюся маму, я испытала жуткое дежавю.

Чувство, будто в академию вернулась и меня вновь прессуют эльфийка с соседкой, было сильным и, что удивительно, успокаивающим.

Наверное, именно поэтому я совершенно спокойно рассказала все, что было можно.

История моей жизни в академии оказалась тихой, мирной, счастливой и сильно отредактированной.

Я интуитивно чувствовала, что на втором этаже за закрытой дверью кабинета разговор ведется не в пример интереснее, вот только беда — туда меня никто не звал. Да и отсюда выпускать не спешили.

Мама сидела рядом, поглаживала мою ладошку и вздыхала, периодически утирая глаза расшитым платочком. Суровая бабушка вела себя иначе. Расположившись на диванчике напротив, она внимательно выслушала мой рассказ, кивнула и недовольно заметила:

— Когда ты сбежала, не пожелав обручаться с навязанным женихом, я тобою очень гордилась. Все же пусть пресветлый и не даровал тебе ведьминской силы, но ведьминским характером одарил в полной мере. Когда мы получили от тебя первое письмо, я окончательно уверилась в том, что из моей любимой внучки выйдет толк, — потеребив массивное кольца с большим красным камнем, она неодобрительно качнула головой, — представь же мое разочарование, когда лорд Градэн сообщил нам удивительную весть: его сын отыскал беглянку и везет ее домой. Сенья, девочка моя, скажи, у тебя на плечах сундучок без крышки? Как ты могла так глупо попасться?

— Мама… — укоризненно одернула бабушку, собственно, моя мама.

— Мама, — согласилась она, ничуть не смутившись, — скоро будет сорок лет, как я мама, и почти двадцать, как бабушка. И это не отменяет того факта, что твоя дочь сглупила.

— Сама знаю, что сглупила, но кто же мог предположить, что все так выйдет? — вякнула я, задетая за живое.

— Ты и должна была, — строго ответила бабуля.

Я пристыженно замолчала. В комнате повисла неловкая тишина, которую, впрочем, очень охотно и даже торжественно нарушили договорившиеся до чего-то интриганы. О том, что они там интриги плели, говорило до невозможности довольное лицо отца.

— Помолвка состоится сегодня вечером, — сообщил он, решив не мучить нас неведением. Как по мне, лучше бы помучил.

Мама ахнула, бабушка приподнялась, готовая возмутиться, но влезла умная я:

— Как сегодня? Почему? Может, отложим? Хотя бы на пару дней! Мы ведь только приехали!

— Это не обсуждается, Висенья. Вечером мы отправляемся в храм, — строго оборвал меня отец.

И единственное, что помогло мне хоть как-то держать себя в руках, прямо там не устроив скандал на глазах у адмирала и подозрительно довольного Асвера, осознание того, что помолвку всегда можно разорвать. И отворотное зелье мне в этом точно поможет.

Слабый запашок подставы почувствовала вечером, уже стоя на ступенях городского храма темной богини. Неуверенно потоптавшись на месте, я недоуменно глянула на отца, который уже удостоился двух таких же удивленных взглядов. Мама с бабушкой тоже не понимали, что мы тут делаем.

— Но вы же в курсе, что указом их императорского величества кровавые ритуалы с использованием человеческих жертв были запрещены больше полувека назад? Для этого уже даже приговоренных к казни не используют. Их теперь гуманно вешают или головы рубят. В курсе ведь, да? — На всякий случай уточнила я. Как целительница и со всех сторон светлая, я поклонялась Матаису и с Анорой старалась не пересекаться. А тут меня насильно тащили в ее храм под предлогом обручения.

— Успокойся, ве… ммм, Сенья. Мы тебя в жертву сегодня приносить не будем. Но видишь ли в чем дело, я — некромант и поклоняюсь справедливейшей, как и темные маги, маги крови или некоторые боевики. Потому обряд мы будем проводить в храме Аноры, — поведал зломордый, приобнимая меня за плечи. Как-то очень часто он в последнее время меня трогать начал. Я даже привыкать стала, и это не нравилось мне даже больше черного храма, возвышающегося над нами. Храма, на котором даже снега не было. Таял снег, не касаясь черной крыши.