— Тоже мне подарочек какой, — пробормотала я недовольно.

— Не перебивай, — велел он, досадливо морщась, — а не осчастливил я ее, потому что узнал одну интересную вещь. Видишь ли, ведьма, так сложились звезды, что девушка, на которой я готов был жениться, и сбежавшая невеста, которую мне и искать-то не хотелось, оказались одним и тем же человеком. Поняла?

— Ага, — уверенно, кивнув, подтвердила я и добавила, чтобы он уж точно осознал, что я совсем все поняла: — Ты женских романов перечитал, и тебя контузило. Или тебя кто-то по голове сильно приложил, — вспомнив свои подвиги на этом поприще, чуть виновато уточнила, — возможно, даже я. Ты теперь невменяемый и для общества опасный. Давай вернемся домой, вызовем целителя, он тебя осмотрит. Может, капелек выпишет или таблеточки какие. А если ничего уже помочь тебе не может, так мы учреждение специализированное выберем. Самое лучшее.

— Все сказала? — спросил он мрачно, не оценив моей осведомленности.

— Еще нет. У меня еще несколько вопросов к тебе имеется: скажи-ка мне, Градэн, неужели я действительно похожа на законченную дуру? Полагаешь, что я могу поверить, будто у тебя там ко мне такие внеземные чувства, что ты даже жениться согласен был, толком ничего обо мне не зная? Я умная, зломордый, и как умная заявляю: ты дурак!

— Очень умное заявление, — язвительно согласился он, проглотив «зломордого», только скривился немного.

— Еще какое умное, — подтвердила я уверенно, — ты меня все годы обучения в академии доставал. Издевался надо мной по-всякому, жить спокойно не давал, а теперь оказывается, что это все от большой любви?

— Сень, скажи, а ты помнишь, как мы познакомились? — вдруг спросил он.

— Конечно, помню! — Возмущенная его вопросом, я уже готовилась назвать день и место, даже рот открыла, а потом закрыла.

Я не помнила. Совсем. Как-то так получилось, что я знала его с самого начала. И недолюбливала. Но когда именно мы познакомились, вспомнить не могла. Первые несколько месяцев обучения вообще начисто стерлись из памяти. И были у меня серьезные подозрения, что это все благодаря успокоительному, которое я в то время литрами пила.

— Первый день занятий, раннее утро, коридор, ведущий к мужскому общежитию, — заговорил он со странной улыбкой. — Директор собирал всех первокурсников в аудитории на первом этаже, дабы произнести торжественную речь. Ты заблудилась и оказалась совсем не там, где должна была быть. Там мы и встретились впервые.

— Не помню, — вынуждена была признать я, глядя на свои руки. Ноготь на указательным пальце был обгрызен, и это особенно сильно бросалось в глаза на фоне аккуратно подстриженных некромантских ногтей.

— Конечно, не помнишь, — согласился он, задумчиво поглаживая мои руки, — зато помню я. Признаться, это сложно было бы забыть. Ты была такой потерянной и несчастной. И мне почему-то сразу понравилась. Первое время все шло хорошо, но недолго. Когда однажды вечером после занятий ты просто прошла мимо, даже не глянув в мою сторону, я заподозрил неладное. Подозрения мои подтвердились на следующий день. Замечать меня ты перестала, а если я сам пытался с тобой заговорить, то всегда была рассеянной и пыталась как можно быстрее закончить разговор.

— А вот это, кажется, помню, — отозвалась я, морщась. Тот период я и правда смутно помнила. Это была самая ужасная неделя в моей жизни, после которой, видимо, Асвер и стал меня доводить. Успокоительное уже составляло почти восемьдесят процентов всей жидкости в моем организме и почти перестало действовать, — мне тогда казалось, что меня вот-вот найдут. Извелась вся. Запас успокоительного в лазарете перевела окончательно.

— Я этого не знал, — признался Асвер, продолжая рассказ, — разозлился. Еще и отец прислал письмо, заверяя меня, что невесту в скором времени найдут и помолвка состоится. А потом ты мне на глаза попалась и…

— И? Ты договаривай-договаривай. Должна же я знать, почему уже третий год мне от тебя жизни нет.

— Потому, ведьма, что я тогда поступил некрасиво и сорвался на тебе. А ты меня увидела. Впервые за несколько дней ты посмотрела именно на меня. Это и решило дело.

— То есть ты меня просто так доставал, что ли?

— Считай, это был не очень удачный способ обратить на себя твое внимание.

— Я была права, Асвер. Дурак ты, — констатировала я скорбно, подняв взгляд к темному небу.

— Зато теперь женатый дурак и ты можешь гордо разделить со мной это звание, — оптимистично заметил он, пощупал мои пальцы, которые по температуре сравнялись с окружающей средой, и озабоченно спросил: — Ты замерзала?

— А ты как думаешь? На улице уже совсем зима, а я без перчаток и сижу на холодном, и тут кругом снег вообще-то.

— Одна беда с тобой, — вздохнул он несчастно, но тут же приободрился, — пойдем домой. Я тебя согрею.

— Сама согреюсь.

— Сень, у нас вообще-то сегодня первая брачная ночь.

— Ничего не знаю. Платья красивого у меня не было, гостей не было, традиции не соблюдены, значит, и никакой брачной ночи не будет, — уверенно заявила я, с удовлетворением разглядывая недовольного некроманта.

Зломордый насупился:

— Обряд бракосочетания был проведен. Если помнишь, ты на нем присутствовала.

— Ну, если тебе так уж нужно, то обратись к хранителю. Он тоже на обряде присутствовал, — предложила я миролюбиво, — эту измену я готова тебе простить.

— Сенья…

— Она самая. — Высвободив руки, я бодро поднялась, заставив Асвера отшатнуться, и потребовала: — Пошли. Меня ждет горячая ванна и мягкая кроватка!

Полюбовавшись на приунывшего после упоминания мягкой кровати зломордого, я уверенно побрела на выход. Никого убивать мне уже не хотелось.

Остановлена была на четвертом шаге деликатным покашливанием:

— Сень, выход в другой стороне.

Я замерла, подозрительно посмотрела на расчищенную дорогу передо мной, обернулась, посмотрела туда и уже не так уверенно пошла на выход, наградив Асвера недобрым взглядом. В голове уже зрела парочка идей для превращения жизни зломордого из однообразной в яркую и непредсказуемую.

Я уже не планировала с ним разводиться, я планировала обеспечить ему веселую семейную жизнь. За все мои счастливые академические годы.

Пена имела какой-то удивительный перламутрово-розовый цвет и пахла ягодами. Ее хотелось съесть, и я с трудом удержала себя от этого. Зато с наслаждением вытянулась в ванне, нежась в горячей воде.

Прикрыв глаза, глубоко вдохнула аппетитный ягодный запах и даже не заметила, как уснула, совершенно не подумав о том, что лучше было бы этого не делать в ванне. Наверное, хорошо, что не подумала. В противном случае вряд ли уже смогла бы проснуться.

Я опять оказалась в темноте, в одной пене, но не это меня сейчас волновало. Под ногами захрустели кости.