Именно из-за этих дурных качеств характера ему пришлось уступить полномочия пророка Елисею. Он заставил солнце замереть в небе, когда совершалось жертвоприношение на горе Кармель. В будущем ему предстоит пробудить мертвых. Мальчиком, которого он воскресил к жизни, был Иона[320](позже проглоченный чудовищем). С самого своего вознесения на небо Илия находится среди ангелов и парит над землей, как орел, высматривая людские тайны.

1524 Его также причисляют к параллелям Моисею. Этих двоих объединяют следующие черты: человекоубийство, бегство, вскармливание кормилицей, видение, ниспосланное Богом, и созыв народа на горе. Илия и Моисей присутствуют при преображении на Фаворе[321].

1525 Илия помог рабби Меиру, превратившись в гетеру[322]. Он вообще помогает людям в затруднениях (излечивает даже зубную боль, обогащает бедняков, приносит райские листья, строит волшебные дворцы и т. д.). Еще он порой подшучивает, заставляя людей терять кошельки. Он убивает на месте того, кто не молится должным образом. Фактически Илия сходен с Хадиром, он же Хидр, в исламской традиции[323]. Когда, вняв молитве рабби Хийи, он раскрывает тайну воскрешения мертвых, ангелы вмешиваются в происходящее, уносят раввина и хорошенько того бичуют огненными кнутами. Деревенские собаки радостно лают, когда появляется Илия (переодетый). За три дня до явления Мессии Илия явит себя на горах Израиля.

1526 По мнению Моисея бен Леона[324], Илия принадлежит к разряду тех ангелов, что советовали Господу сотворить человека. Моисей Кордоверо[325]сравнивает его с Енохом, но если тело последнего сгорает в огне, то Илия сохраняет свой земной облик, дабы однажды снова явиться людям. Его тело спускается с древа Жизни. Поскольку он не умер, ему полагается незримо обитать на горе Кармель; одна сонамитянка пошла его искать и наткнулась на пророка на горе (4 Цар. 4:24–25). (Об иудейской традиции см.: Strack und Billerbeck. Kommentar zum Neuen Testaqment, IV, 2 Teil. Также: Encyclopedia Judaica, 1930, VI). У хасидов Илия вмещает в себя коллективную душу Израиля. Каждый ребенок мужского пола, заключая завет с Богом, получает часть души Илии и после достижения совершеннолетия и развития этой души Илия ему является. Говорят, что Авраам ибн Эзра[326]из Толедо не смог полностью развить эту душу. (Очевидно, что Илия олицетворяет коллективное бессознательное и «самость», или атман, пурушу человека[327]. Тут дается описание процесса индивидуации. См.: Buber. Die Erzählungen der Chassidim (1949)[328].). Бубер, один из моих наиболее непримиримых противников, даже не понял, о чем написал сам![329]

1527 Исламская традиция во многом опирается на еврейские комментарии. Ильяс (Илия) получил от Бога силу повелевать дождем. Он вызывает сильную засуху, затем возносится на небеса на огненном коне, и Бог превращает его в человека-ангела (согласно ат-Табари[330]). В Коране (сура 18) Илию заменяет ал-Хадир (то есть Хидр). (В еврейской легенде с Иешуа бен Леви путешествует Илия, в Коране ал-Хадир сопровождает Йушу бен Нуна[331].) Обычно Ильяс и ал-Хадир – бессмертные близнецы. Каждый год они проводят Рамадан в Иерусалиме, а затем принимают участие в паломничестве в Мекку, оставаясь неузнанными. Ильяс отождествляется с Енохом и Идрисом[332](= Гермесом Трисмегистом). Позднее Ильяс и ал-Хадир отождествляются со святым Георгием (см.: Encyclopädie des Islam, Лейден и Лейпциг, 1913).

1528 В средневековой христианской традиции Илия продолжает будоражить воображение. Например, особенно завораживает его часто изображаемое вознесение на небо. В иллюминированном манускрипте воспроизводится митраистское представление о восходе солнца: светило приглашает Митру присоединиться к нему в огненной колеснице. (См.: Bousset. Die Himmelsreise der Seele // Arch. f. Relig. wiss., 1901, IV; Cumont. Textes et monuments, I, рис. 11.) Тертуллиан в сочинении «Об отводе возражений еретиков» («De praescriptione hereticorum», 40) говорит о Митре: «Imaginem resurrectionis inducit»[333]. Мандейский герой-спаситель Саошьянт[334], грядущий в ряду спасителей или пророков, сливается с Митрой, а последний – с Идрисом (Гермесом или Меркурием; см.: Dussaud. Notes de mythologie syrienne). В этих обстоятельствах неудивительно, что Илия сделался Helias Artista[335]средневековой алхимии (см., в частности: Dorn. De transmutatione metallorim // Theatrum chemucum, 1602, I: «Usque in adventum Heliae Artistae quo tempore nihil tam occultum quod non revelabitur»[336]). Эта фраза восходит к трактату Парацельса «Физическая тинктура» (см. также: Helvetius. Vitulus aureus, 1667; Glauber. De Elia Artista, 1668; Kopp. Die Alchemie, 1886, I.[337]).

1529 Нет необходимости продолжать этот длинный список явлений усвоения, которые непрерывно отмечаются с незапамятных времен вплоть до наших дней. Примеры неопровержимо доказывают, что Илия – живой архетип. В психологии мы говорим о констеллированном архетипе, то есть о таком, который более или менее активен и порождает новые формы усвоения. Одно из показательных событий – выбор горы Кармель для основания первого монастыря в двенадцатом столетии. Вообще эта гора издавна считалась священным местом, обителью ханаанских божеств Ваала и Астарты. (Ср. двойственность Илии и его превращение в гетеру.) JHWH (Яхве. – Ред.) прогоняет их со священного места (Илия, как и ал-Хадир, есть своего рода олицетворения JHWH и Аллаха; ср. темперамент и огонь пророка[338]!). Покровителем монашеского ордена выбрали нуминозного обитателя горы, и это был, смею сказать, любопытный и беспрецедентный выбор. Согласно эмпирическому правилу, архетип становится активным и проявляет себя тогда, когда некий недостаток сознательности требует компенсации со стороны бессознательного. Сознанию недостает непосредственной связи с Богом: будучи наполовину ангельским существом, напитанным божественной силой, носящим магическое имя Эли (JHWH), избавленным от тленности, всеведущим и вездесущим, Илия воплощает в себе идеальную компенсацию не только для христиан, но также для иудеев и мусульман. Это типичный θεός άνθρωπος (богочеловек. – Ред.), более человечный, нежели Христос, поскольку был зачат и рожден in peccatum originale (в первородном грехе. – Ред.), а еще образ более универсальный, поскольку в нем проступают черты дояхвистских языческих божеств, таких как Ваал, Эль-Элион[339], Митра, Меркурий и олицетворение Аллаха, ал-Хадир.

1530 Я уже говорил, что архетип «дает себя выбирать», а не выбирается преднамеренно. Я предпочитаю именно такую формулировку, потому что почти всегда человек бессознательно следует притяжению и внушению архетипа. Думаю, предания об Илии и уникальная атмосфера горы Кармель оказали влияние на основателя монашеского ордена, как это было с друзами, римлянами, евреями, хананеями и финикийцами. Причем выбор компенсирующей фигуры определялся не только местом, но и временем. Двенадцатый век и начало тринадцатого столетия – как раз тот период, когда активизировались духовные движения, пробужденные наступлением нового эона в одиннадцатом столетии[340]. В те дни творили Иоахим Флорский