стремительно, что он не заметил ни мокрой одежды, ни того, как сильно она промерзла. Позже, когда Лоренцо развешивал ее платье перед огнем, Фрида сказала, что споткнулась и упала в озеро.

На следующий день он принес ей завтрак в постель, поставив на поднос вазу с оливковыми ветвями, а сам спустился на кухню, и Фрида слышала, как он натирает полы, моет окна и рубит дрова. Когда она встала, Лоренцо снял постельное белье, выстирал в жестяном корыте, отжал и повесил перед огнем.

– А теперь я постираю твои чулки, – сказал он, указывая на красные чулки с засохшей грязью. – И заштопаю. Вон, пятки совсем прохудились. А ты сходи в кладовую, ладно?

Фрида отправилась на кухню. Медные кастрюли сверкали. Видимо, Лоренцо отполировал их до блеска, пока она спала. Когда открыла дверь чулана, в нос ударил аромат горьких апельсинов. На верхней полке стояла батарея баночек. Варенье! Когда он успел сварить варенье?

– Пока ты спала, Королева Пчел, – отозвался Лоренцо. – Ты в жизни такого вкусного не ела, вот увидишь. Иди в гостиную.

Она толкнула дверь в зал. В недавно вымытые окна лились дрожащие лучи света. На столах и столиках стояли вазы, кувшины, ведра, банки с ветками цветущего миндаля и мирта и тонкими стеблями диких цикламенов.

– Это мое святилище в твою честь. А теперь посмотри, что принес почтальон.

Он указал на стол, где лежал разорванный конверт, подписанный корявым почерком Эрнеста. Из конверта торчал краешек фиолетовой ленточки.

Фрида нахмурилась и вопросительно посмотрела на Лоренцо. Он прыгал вокруг стола, как ворона, внимательно наблюдая за ней.

– Письма твоего безумного доктора. Уикли их вернул.

Лоренцо остановился и подпрыгнул, как будто танцевал моррис.

– Вместе с запиской от твоего старого любовника, Доусона. Он думает, что я не знал о твоих похождениях и теперь отправлю тебя домой. Вот дурачина! Не понимает, что такое любовь.

На следующий день Лоренцо вновь взялся за работу: с таким неистовством, что Фрида испугалась за его здоровье. Обычно бледная кожа порозовела, как будто к ней прилила кровь. Он сунул Фриде лист бумаги.

– Запиши свой рассказ о том, как твой отец прыгал в реку с тобой на плечах и у тебя чуть не оторвалась голова. Смотри, ничего не упусти.

Лоренцо поспешно вытер тыльной стороной ладони вспотевший лоб. Фрида хотела увести его подальше от персикового дерева, однако он покачал головой и пробормотал:

– Нет, погоди. Эта пачкотня станет величайшей книгой на свете.

Глава 65

Фрида

Неделю спустя у Фриды созрел план. Вечером они гуляли вдвоем по берегу озера Гарда. Лоренцо с самого утра засыпал ее вопросами. Отличаются ли чувства, которые испытывает мать к сыновьям и дочерям? На что похожи толчки плода? Что чувствует женщина во время родов? Каково это – отшлепать собственное потомство? Вопросы не иссякали. Наконец Лоренцо плюхнулся рядом с Фридой на диван, сотрясаясь от кашля, и предложил погулять, чтобы прочистить мозги.

Насыщенный влагой воздух благоухал кипарисом и лимоном. Над головой висело бледное, пустое серое небо. От горизонта медленно надвигалась процессия темных туч. «Надо говорить быстро, пока не начался дождь, – решила Фрида. Фройляйн Винифред Ингер… имя пришло, как тучи над головой, непрошеное, будто плохое предзнаменование.

– Я хотела бы поехать в Лондон, Лоренцо.

– Не сейчас, Королева Пчел. Мой новый роман несется к концу. Я познаю самые темные уголки своей души. И твоей. Я не смогу работать в этом отвратительном городе.

Он помялся, сощурил глаза.

– Опять из-за детей?

Фрида потянулась к нему, взяла за руку.

– Мы здесь совсем одни.

– Твои дети нависли над нами, как дамоклов меч.

Она продолжала, не сводя глаз с парусника, кружившего по озеру.

– Есть одна вещь, о которой я никогда тебе не рассказывала. И никому другому. Это самая темная тайна моей души.

– Ты хочешь совершить признание?

– Я подумала, что это может пригодиться для твоего нового романа. О нас с Элизабет.

– Почему ты раньше не рассказала? Я думал, у нас нет секретов?

– Не хотела об этом думать. Слишком больно.

Она перевела взгляд с озера на вершины гор, утопающие в туманной дымке.

– А если отпустишь в Лондон, расскажу.

– Неужели еще один любовник? Или что-то постыдное о вас с Отто?

Его верхняя губа слегка изогнулась, хотя Фрида не понимала, укор это или нетерпеливое ожидание нового материала для «пачкотни».

– Обещаешь отпустить меня в Лондон?

– Я поеду с тобой. Только ненадолго.

Фрида кивнула. Лоренцо не отпустит ее одну, боясь, что она вернется к Эрнесту, к своим детям. Правда, сейчас ей мешал думать об этом образ фройляйн Винифред Ингер, то появлявшийся, то уплывавший на задворки памяти. Нужно найти правильные слова. Фриде вдруг почудилось, что фройляйн Ингер стоит рядом, цепляется за нее, точно старая паутина, будто ее дух витает над туманными горами, скользит над водой, парит среди кипарисов, выстроившихся вдоль берега, как часовые. Фрида махнула рукой, притворившись, что отгоняет муху. Надо рассказать ему как можно скорее и покончить с этим. А потом она поедет в Лондон и найдет своих детей. Пока они ее совсем не забыли.

– Мы должны путешествовать, Королева Пчел. Мне необходимы перемены, новые впечатления, которые вырывают из самодовольства. Я хотел бы отправиться на юг, куда-нибудь в сторону Рима. Так что за тайну ты от меня скрываешь?

– В шестнадцать лет я тесно подружилась с одной учительницей, ее звали фройляйн Ингер… Винифред.

Лишь огромное усилие воли помогло ей произнести это спокойным и ровным голосом. Фрида порадовалась, что они идут пешком: не хотела видеть выражения лица Лоренцо.

– Я ненавидела школу. Я там задыхалась.

– Я все это знаю, только почему ты всегда говорила, что у тебя не было ни одной подруги? – раздраженно произнес он.

– Мы не просто дружили. Мы стали очень близки. Ненадолго.

Фрида умолкла, складывая в голове следующую мысль. У них за спиной начали неумолчный вечерний перезвон монастырские колокола. Звук разносился по озеру, эхом отражаясь от гор, пока вся долина не завибрировала как живая.

– Идеально для моего следующего романа. Продолжай, – оживился Лоренцо.

У него даже походка изменилась, словно под ногами зажглись два сияющих луча.

– Что между вами произошло?

Его шаги удлинились, опущенные вдоль тела руки дрожали. Фрида ускорила шаг, не желая отставать. Слова толпились в гортани, ожидая своей очереди.

– Я отчаянно стремилась угодить ей, старалась всегда быть рядом, чтобы она меня полюбила. Она представлялась мне самым совершенным созданием на свете…

Голос Фриды прервался. У Лоренцо заблестели глаза. Что это: любопытство, ревность?

– Какой она была?

– Дочь священника. Крепкая, спортивная, уверенная в себе. Но при этом нежная и красивая.