тоже думает о мужчинах, когда так увлеченно овладевает ею сзади. Она не могла объяснить, какие чувства пробуждает в ней Лоренцо. Как он научил ее испытывать благодарность за то, что жива. И как нуждается в ней всем своим существом. Ни Эрнест, ни Отто, ни даже дети теперь не нуждались в ней так, как Лоренцо.

– Такое впечатление, что он высасывает из тебя здоровье и жизненные силы, как вампир.

Кэтрин провела кончиками пальцев по волосам.

– Не понимаю, как ты терпишь это безобразие. Он все рассказал Джону. По-моему, ты слишком много ему позволяешь.

– Он тоже дал мне многое. Научил во всем видеть красоту. Любит меня такой, какая я есть. Позволил мне стать частью своей жизни – всей, а не только домашней, предназначенной для жен. Вообще подарил мне жизнь более яркую, богатую и глубокую, чем любой другой мужчина.

Фрида почувствовала, что слишком разошлась, но ей было все равно. Она не хотела, чтобы ее жалели, тем более Кэтрин.

– Я просто хотела сказать, что потеря троих детей – слишком высокая цена, – язвительно сказала Кэтрин.

Фрида промолчала. Все больше и больше мальчиков выходили из школы, а она не хотела пропустить Монти. И вдруг увидела его.

– Ах, Кэтрин, это Монти! – воскликнула она и указала на одного из троих мальчиков, которые вышли из школы.

Все они несли ранцы и смотрели себе под ноги.

– Как он вырос!

– Ты уверена? – спросила Кэтрин, прикрывая глаза от солнца и щурясь на мальчика со светлыми волосами и впалыми щеками. – Тот высокий? Вряд ли ему тринадцать. Он выглядит гораздо старше.

– Это он! Монти! – Фрида схватила Кэтрин за руку. – Я не могу. Иди ты! Попроси его подойти. Приведи сюда! Скорее, он сейчас войдет в столовую!

Фрида легонько подтолкнула Кэтрин, пригладила волосы и провела руками по корсажу нового платья. Дрожащими пальцами поправила розу на воротнике и облизала губы. Она страшно нервничала. Вдруг Монти не захочет ее видеть? Или не узнает? Что, если он ее забыл?

Кэтрин подошла к Монти, и тот удивленно поднял глаза. А потом торопливо зашагал в ее сторону, неловко размахивая слишком длинными, как сломанные ветки, руками.

– Т-ты? Это ты? – запинаясь, пробормотал он, скользнув взглядом через ее плечо на затаившегося у ворот Лоренцо.

– О Монти! Это я! Как ты вырос! Ах, Монти!

Глаза Фриды наполнились слезами. Мальчик выглядел совсем другим: выше и худее, как будто его специально растягивали. Лицо стало угловатым и тоже вытянулось. Он потерял свой детский жирок. Или его не кормят как следует?

– Ты хорошо ешь, mein Libling?

Она наклонилась к сыну, отчаянно желая обнять его, однако Монти отстранился и посмотрел на приятелей, заходящих в столовую.

– Пойдем выпьем чаю с тортом! Кэтрин, ты сможешь увести Лоренцо, чтобы мы с Монти могли выпить чаю?

– Мне нельзя выходить за территорию школы.

Монти переминался с ноги на ногу, а Кэтрин направилась к воротам.

– Иди и скажи учителю, что приехала твоя тетушка и приглашает тебя пообедать. Ступай, Монти! Скажи им, что я твоя тетя Мод.

Монти припустил ко входу и через несколько минут вернулся, смущенно улыбаясь.

– Мне позволили ненадолго выйти.

– Пойдем есть клубнику со сливками.

Фрида вздохнула и взяла Монти под руку, отметив про себя, что его рука очень худая – кости так и выпирают. К глазам вновь подступили слезы.

– Монти, они тебя не кормят! Ты всегда был таким упитанным мальчиком… О Господи!

Монти согласно кивнул.

– Да, бабушкины десерты совершенно непростительны.

Фрида фыркнула.

– Как смешно ты выразился! Странный выбор слова для описания десерта.

Она повела Монти в кафе, которое присмотрела в прошлый раз, и, едва сев за столик, заплакала. Она глотала слезы, капавшие на скатерть, кусала губы, стискивала зубы, но не могла остановиться. Несколько раз она думала, что слезы закончились, но переводила взгляд на Монти и вновь разражалась рыданиями. Официантка поставила перед ними две вазочки с клубникой и большой кувшин со сливками. Фрида рыдала, уткнувшись в клубнику. И в сливки.

– Вот, мам, возьми.

Монти протянул ей носовой платок, такой замызганный, будто им чистили туфли. Она прижала платок к лицу, понюхала и вытерла глаза.

– Не плачь. Расскажи мне, на что живешь, чем занимаешься.

Монти откусил кусок от большой ягоды, брызнув красным соком на Фриду, и она сдержанно засмеялась.

– Я писала роман, – ответила между легкими всхлипываниями она, радуясь, что с ними нет Лоренцо, который может оспорить это утверждение. Она не хотела, чтобы сын считал ее всего лишь музой.

– Писательством много не заработаешь.

Мальчик взял тонкой рукой с длинными пальцами еще одну ягоду и осторожно макнул в кувшин со сливками.

– Ты говоришь, как твой отец.

Фрида вытерла глаза и сунула носовой платок в сумку. На память.

– Монти, можешь нарисовать мне картинку? Я повешу ее на стену в спальне.

– Что тебе нарисовать? – нахмурился Монти, но Фрида уже двигала по столу бумагу и цветные карандаши.

– Что хочешь. Автопортрет?

– Ну уж нет! Я не умею рисовать людей. И вообще я ужасный художник.

Монти с опаской посмотрел на цветные карандаши.

– Нарисуй свою школу, чтобы я всегда помнила, где с тобой встретилась, – шмыгнула носом Фрида, стараясь остановить волну слез, грозящую вырваться наружу. Мальчик начал рисовать. – Мы можем увидеться завтра?

– Где?

Монти не отводил глаз от начатой картины, делая маленькие резкие штрихи карандашом, которые наверняка оставят след на скатерти.

– В Тернем-Грин, недалеко от вокзала. Приведешь Эльзу и Барби? – Его верхняя губа дрогнула, и Фрида почувствовала раскаяние. – Понимаешь, я больше не могла выносить Ноттингем и всю эту жизнь. Она меня убивала.

Монти так сильно надавил на карандаш, что грифель проткнул бумагу.

– Ты здесь ни при чем. Я знаю, вам сейчас трудно, но со временем вы поймете. Я хочу иметь возможность видеть тебя и девочек, Монти.

– Мне спросить у папы? – дрожащим голосом спросил Монти.

На его глазах выступили слезы. Они стекали по заострившемуся лицу и капали с кончика носа на рисунок.

– Нет, просто приведи сестер в Тернем-Грин. Пойдем, я должна отвести тебя обратно.

Она неохотно выудила из сумки платок и вернула Монти. Он вытер глаза и высморкался.

– Хочешь посмотреть школу?

– Очень хочу, милый.

Они вместе пошли обратно к школе. Краем глаза Фрида заметила мелькнувшую у входа черную тень Лоренцо. Видимо, он следил за ней через окно кафе, боясь, что она сбежит с сыном. Пусть следит! Фрида презрительно вскинула голову. Какое ей дело. Она увидела своего мальчика, своего ненаглядного сыночка!

После того как Монти провел ее по школе и показал поле для регби, где забил гол в предыдущем