Голос прозвучал резче, чем он ожидал. Почему всегда так получается? Эрнест подвигал челюстью из стороны в сторону, пытаясь ее расслабить. Возможно, это смягчит его тон.

– С-смотри… что я нашел.

Монти протянул ему одежную щетку с ручкой слоновой кости с гербом фон Рихтхофенов, виднеющимся из-под пальцев. Эрнест скрипнул зубами. Его сын постоянно добывает где-то эти мерзкие вещи и устраивает из каждой находки целое событие, будто раскопал золотой слиток!..

– Я любуюсь новым приобретением для своей коллекции первоизданий, Монти. Позволил себе. Хочешь подержать в руках?

– Разве она не понадобится Mutti? Ей ведь нужны будут ее вещи?

Эрнест положил книгу на стол и протянул руку.

– Дай сюда. Я найду для нее место.

Монти отступил, крепко сжав щетку.

– А можно она побудет у меня, папа?

Эрнест любил и жалел сына. Он хотел обнять Монти. Возможно, разделить боль предательства. Это должно быть чрезвычайно утешительно – обнять своего ребенка. Ему очень этого хотелось, однако что-то мешало, какое-то внутреннее сопротивление. Почему он не может протянуть руку и дотронуться до Монти? «Черт возьми, я это сделаю», – подумал он и медленно потянулся к сыну. К его ужасу, Монти отступил в коридор. Эрнест поспешно отдернул руку и положил ее на обложку своего нового первого издания.

– Э-э… мальчики в школе, – сказал Монти, пряча щетку за спину.

– Что?

– Говорят о своих мамах.

Монти замолчал, покачиваясь на каблуках.

– Что говорят?

– Ну мама Арчибальда – суфражистка. А у мамы Джорджа есть пять мопсов, которых она одевает в вязаные сапожки и жилетики. А у мамы Уильяма волосы доходят до колен, и она позволяет ему расчесывать их, когда он получает отличные оценки по греческому. А м-мама Леонарда…

Подбородок Монти дрогнул, и он быстро заморгал. Эрнест отвернулся, чувствуя, как у него сдавило горло.

– Что мама Леонарда?

– Она дерется подушками.

Между глазами Эрнеста образовались глубокие морщины, уходящие в редеющие волосы.

– Дерется подушками?

– Как когда-то Mutti с нами.

Голос Монти дрогнул. Эрнест вновь устремил взгляд на свое новое сокровище. Сквозь половицы пробивался легкий ветерок, задевавший острые углы сложенных в стопки книг, и Эрнесту хотелось, чтобы этот ветерок унес его прочь. Далеко-далеко.

– Что мне говорить о маме, папа? Что мне им сказать?

– У всех твоих друзей есть матери?

– Да. Кроме Гарольда. Его мама умерла.

Монти неуверенно переминался с ноги на ногу.

– Вот и ответ, Монти. Скажи, что она умерла.

Взгляд Эрнеста скользнул к ящику стола и вернулся к сыну. Монти смотрел на него во все глаза, бледный, застывший, охваченный ужасом.

– Ум-мерла?

Эрнест принужденно рассмеялся.

– Чтобы Гарольд не чувствовал себя одиноким. – Монти все еще смотрел на него с ошеломленным выражением лица, поэтому он добавил: – Я же объяснял. Мы должны считать, что она мертва.

– А как мне ее чтить? – Монти сглотнул и уставился в пол, как будто не мог больше смотреть на отца. – В школе и в церкви говорят: «чти своего отца и свою мать».

Эрнест кашлянул и попытался придумать ответ. Как объяснить сыну, что Фрида недостойна такой чести? Что ее грех навлек на них позор? Что она разбила ему сердце?.. Пока он придумывал ответ, пальцы беспокойно бегали по обложке.

– Барби с Эльзой верят, что она вернется домой. Когда бабушка говорит, что Mutti нас больше не любит, девочки думают, что она заболела. Знаешь, амнезия. Когда забываешь, кто ты…

– Мы не должны им ничего говорить, Монти. Не подобает юным леди слышать такие… безнравственные вещи.

Эрнест сглотнул. Мать на кухне громко взывала к Господу милосердному. Ему хотелось, чтобы Монти ушел и оставил его наедине с первым изданием Троллопа и пистолетом. Настоящие, весомые, внушающие доверие вещи.

Эрнест прижал руки к глазам. Все эти размышления, расспросы. Какое варварство!

Когда он открыл глаза, Монти исчез, а по дому разносился голос матери.

– Проклятое сатанинское отродье!

Глава 68

Фрида

Фрида нанесла первый визит в школу Святого Павла погожим июньским днем. Она взяла с собой сына издателя Лоренцо, Банни Гарнетта, который вызвался ей помочь. Лоренцо заявил, что будет их сопровождать. Пока Фрида с Банни проводили тщательную рекогносцировку местности, проверяя входы и выходы и пытаясь угадать, из какой двери может выйти Монти, Лоренцо слонялся по Хаммерсмит-роуд. Всякий раз, завидев на лестнице или на газоне мальчика в форме, Фрида надеялась, что это Монти. За несколько недель так ни разу и не увидев сына, она решила заручиться поддержкой своей новой подруги Кэтрин Мэнсфилд, писательницы из Новой Зеландии, которая, подобно ей самой, жила во грехе. Они день за днем ходили взад-вперед перед школой, надеясь хоть мельком увидеть Монти. Лоренцо угрюмо плелся позади или наблюдал за ними с остановки омнибуса на противоположной стороне дороги.

– Не доверяет, – шепнула подруге Фрида. – Боится, что Монти заберет меня у него.

– Почему?

Кэтрин повернулась и с любопытством посмотрела на Лоренцо, с кислым выражением лица притаившегося под деревом.

– Потому что знает силу материнской любви. Он сам стал ее жертвой.

Фрида взяла Кэтрин под руку и развернула лицом к школьным воротам. Наступил полдень. В этот час мальчики шли обедать. Теперь она точно знала расписание: маленькая перемена, потом большая – на обед, еще одна на чай, и по домам. Фрида уже знала, из каких зданий будут выходить мальчики и куда заходить.

– Твой старый муж – настоящий людоед, – сочувственно сказала Кэтрин. – Как можно не давать матери видеться с детьми?

– Он любил меня безраздельно, а теперь так же безраздельно ненавидит. И все считают, что я сама виновата.

Фрида рассматривала стайки мальчиков в серых брюках и синих пиджаках, выходивших из классов. Почему не выходит Монти? Где он?

– А разве ты не знала законов, когда сбежала с мистером Лоуренсом? Ты должна была понимать, что потеряешь детей, – нетерпеливо ткнула в землю кончиком шелкового зонтика Кэтрин.

– Я никуда не сбегала. Я собиралась на юбилей к отцу, а Лоренцо – к родственникам, и мы решили провести несколько дней вместе в Германии. А потом он написал Эрнесту, и началось. В любом случае я их мать!

– Ты изменница, бросившая семью. Известно ведь, что для матерей предусмотрено особое наказание! Конечно, здешние законы устарели.

Кэтрин вслед за Фридой устремила взгляд на толпу мальчиков с другой стороны площадки.

– Надеюсь, мистер Лоуренс того стоил. Он что, классно трахается?

Фрида фыркнула, продолжая внимательно рассматривать мальчишек. Она была не прочь пооткровенничать, однако ее останавливало что-то колкое в глазах Кэтрин. Она не совсем доверяла подруге: не могла признаться, что в постели с Лоренцо иногда представляет себе других мужчин и подозревает, что Лоренцо